– Анияка говорила, что после полуночи. Но это же обычные детские страшилки, Поль.

– В каждой детской страшилке есть зерно Истины, – мудро отозвался Бонита, подпирая щёки кулаками и туманно глядя вдаль. – Я думаю, что возможность перехода возникает с наступлением темноты. Сильва потому и смогла сделать ноги от добрых докторов Геббельсов. Да и Норд тебе об этом тоже написал! Вот это: «В темноте несовместимое единство обретает прежний вид». Кстати, пока мы тут жрём, он ещё чего-нибудь не прислал?

Я суетливо выковырял телефон из кармана и положил между нами на столик. Новых сообщений не было. Мобильник с минуту лежал спокойно, а потом вздрогнул, крутнулся среди обёрток от сырков и тихонечко заиграл «Here I go again». Номер определился какой-то знакомый, с Антинельским кодом… Я протянул руку к вибрирующей трубке, но Поль молча, наотмашь ударил меня кончиками пальцев по запястью и покачал головой. Выражение его лица стало жёстким и злым. Мобильник пилил мне нервы ещё секунд тридцать, а потом бессильно стих, укоризненно мигнув голубым экраном.

– Ты мне что-нибудь соизволишь объяснить, Поль? – холодно поинтересовался я, потирая запястье. – Или будешь продолжать строить из себя генерала ла Пьерра на занятиях по обучению охране труда?

– Выберемся – объясню. Сейчас времени нет, – коротко бросил Бонита, скомкав салфетку и встав.

– Просто поверь мне на слово, Седар, и делай так, как я тебя прошу. Ладно?

Я хмуро кивнул и последовал за ним к выходу, спиной ощущая, по меньшей мере, десяток взглядов, вонзившихся мне под лопатки. Интересно, откуда у меня это устойчивое ощущение, что так просто, с милыми лицами и добрыми улыбками, нас отсюда не выпустят?..

Я зыркнул по сторонам, изящно лавируя меж столиков, и обнаружил, что одна из сереньких девиц уже набирает номер на мобиле, а военные в чёрной с белым кантом форме в углу начинают нехорошо шевелиться…

Я мило улыбнулся ребяткам и ненавязчивым движением локтя помог семенившему мимо хмырьку с подносом поскользнуться и уронить весь свой ужин на голову накачанному вояке. Процесс обстоятельного поглощения военным котлеток был прерван двадцатиэтажным матом. Совершив изящный пируэт, я скользнул к уже дозвонившейся куда-то и слушавшей гудки девушке. Позади вояка сгрёб хмырька в кулак и небрежным пассом приложил фэйсом об тэйбол со словами «Мало ваше ведомство нас в дерьме купало, так вы ещё и жрать спокойно не даёте!». Каштановые кудри Бониты мелькали уже где-то за пределами столовой.

– Алло! – встрепенулась дозвонившаяся девица, после чего её собеседник имел шансы не оглохнуть от дикого визга лишь в том случае, если был глухим изначально. И чего так орать, спрашивается? Я ведь всего лишь сунул девице за шиворот горяченький, мокренький, только что выуженный из её чашки чая пакетик с заваркой…

Этот крик в ночи послужил своеобразным детонатором столь приятной антинельскому сердцу базарно-кабацкой склоки.

– Тупое мерзкое животное! – естественно, обернувшаяся девица обнаружила сзади никакого не Сао Седара, а мирно жевавшего салатик парня, вытаращившего от изумления глаза.

– Я же ясно сказала тебе вчера, что не буду с тобой! Баран похотливый!

Бац! Баран схлопотал подносом по роже, не успев вякнуть ничего в своё оправдание.

– Слышь, ты, моль драная, – заорали от стойки боевые друзья барана, двигаясь к столику девицы несимметричным косяком. – Ты нам за Дениса щас конкретно ответишь, поняла?! Не хочу и не могу, мля!

На другом фланге оскорблённый вояка с картофельным пюре за ушами и на погонах гвоздил стулом хмырьковых заступников в штатском. Сам хмырёк, пока не догнали и не навешали, с безумными глазами шустро скакал в сторону выхода на четвереньках. Не поверите – на меня больше никто не обращал внимания! Я мог залезть на стол и устроить индусский стриптиз, меня бы не заметили! Долго и старательно накопленные межведомственные обиды и личные счёты обитателей второго корпуса с моей лёгкой подачи вспыхнули, как склад новогодних фейерверков. Да возгорится из искры пламя, аминь…

Ещё раз оглядев эпохальное полотно столовской баталии и прикинув, что это ещё как минимум на четверть часа, я вышел в коридор… и напоролся на взвод штурмовиков, зажавших в угол Поля Бониту. В его белый пиджак утыкалось не меньше пяти стволов, глаза у химика были размером с блюдца, а ещё Поль как-то странно скалился на левый бок и нервно хихикал.

Времени на размышления у меня было не то, чтобы много – где-то секунды три. Звучало это примерно так (читать быстро-быстро и с вест-индским акцентом): «Даже если у него есть запасная лампочка, он дёрнется и его нашпигуют свинцом, что-то вместо лампочки чёрт у меня только бумажник и зажигалка, о зажигалка, они ж от удара взорваться могут если бросить посильнее, кажется ой млин это ж в огонь надо кидать!!!»

Моя невзыскательная зажигалочка, made hren razberesh gde, в которой и газа-то не было, чтобы прикурить, с довольно громким клацаньем шлёпнулась на плиточный пол и совершила пару оборотов вокруг своей оси. Штурмовики подскочили на месте и развернулись к улыбчивому мне, стоящему у стены (мишень в белом) с разведенными руками и ощущением тернового венца великомученика на смуглом лбу…

Естественно, зажигалка не взорвалась, причём солдаты сообразили это раньше, чем я. Какой-то приглушённый, как сквозь вату, звук выстрелов – раз, два… я не успевал считать, меня бросило спиной на стену, я ударился затылком и, как при замедленном кадрировании, сценка за сценкой просмотрел по секундам следующую минуту.