– Вы знаете этого молодого человека?
– спросил Бишоп. Сэр Реджинальд надменно вздёрнул верхнюю губу.

– Вряд ли. Хотя, кажется, я видел его в варьете "Шоу Ку-ку" - чечётку он танцует, что ли.

Харди выпрямился и окатил сэра Реджинальда водопадом такого презрения, что аристократическая ужимка баронета на этом фоне сделалась жалкой.

– Хватит придуриваться, Реджи. Ты платил мне деньги и пользовал меня до посинения. Я ходил к тебе в женском платье, и все думали, что это Виола. Ей ты тоже платил, чтобы она помалкивала.

Баронет вскочил на ноги. Он бросился бы на артиста с кулаками, если бы констебль не удержал его.

– Да как ты смеешь! Молокосос!

Харди только фыркнул.

– Я, может, и молокосос, но не дурак. Если я скажу всю правду, меня посадят на несколько лет в тюрьму, и только. Мне всего семнадцать, у меня ещё вся жизнь впереди. А если я буду запираться, то господа полицейские решат, что это я убил сестру. С виселицы обратно дороги нет.

– Мистер Харди, - сказал Солгрейв, - выяснять отношения сейчас не время. Вы должны объяснить, почему вы были в Фервуде во время убийства вашей сестры и что вы там видели.

Харди потупился.

– Хорошо. Я и правда там был. Только я вообще не знал, что Виола поехала туда.

– Что в таком случае подвигло вас туда отправиться?
– недоверчиво спросил Солгрейв.
– В отсутствие вашего... ммм... друга?

– Друга!
– Харди мрачно посмотрел на сникшего баронета.
– Кому друга, а кому... Надоело мне это дело хуже горькой редьки, я и решил сказать всё начистоту мистеру Моррису.

– Моррису?
– переспросил Солгрейв.
– Всё чудесатее и чудесатее, как сказала Алиса. Какое отношение ко всему этому имеет Моррис? Извольте объясниться.

– Он и нанял меня. Вернее, нас с Виолой. Мистер Моррис увидел наш номер "Шекспировская ночь" в "Шоу Ку-ку", и ему пришла в голову эта идея. Кто-то из этих, как их... политиканов, в общем, прочухал, что Реджи... то есть сэр Реджинальд, любит мальчиков. Вот мистер Моррис и придумал этот трюк - роман с Виолой. Якобы сэр Реджинальд как все люди. Но только Виола была недовольна, что я отстёгивал ей мало денег. Вначале она принялась шантажировать сэра Реджинальда, а потом, видно, и его жену. Думаю, потому она и очутилась тогда у них в доме.

– Да в этот дом без калош не войдёшь, - пробурчал Бишоп, - а ещё лучше засыпать его карболкой. И что же там произошло?

– Я вошёл чёрным ходом и хотел пройти, как обычно, через зимний сад. Но увидел на полу мёртвую Виолу. Я так испугался, что выскочил с другой стороны через парадное, не подумав, что меня могут заметить.

– Ты её и убил!
– вскинулся сэр Реджинальд.
– Кто подтвердит, что тебя не было в доме до того? Вы повздорили из-за денег, и ты придушил её, а теперь думаешь улизнуть от ответственности!

– Я бы набил тебе морду, Реджи, если бы не наручники, - холодно ответил юноша.
– Виола была не лучшей сестрой, но я не убийца. У вас есть детектор лжи?

– Не завели пока что ещё, - хмуро сказал Бишоп.
– Так или иначе, вы оба теперь арестованы, так что никуда не денетесь. Обойдёмся без спешки.

Солгрейв прочищал свою трубку.

– Боюсь, это не все, кого надо арестовать, - заметил он.
– Миранда Фицрой по-прежнему остаётся в кругу подозреваемых.

– Убийство за шантаж?

– Да, если Мартин говорит правду. А может, она не ожидала, что дома появится настоящая Виола, и со спины приняла её за Мартина. Ведь душат обычно сзади?

– Чёрт...
– произнёс Бишоп.
– Как вы считаете, сэр Реджинальд, могла ваша жена убить мисс Харди?

Баронет истерически захихикал.

– Она может всё что угодно. Удивительно, что она меня до сих пор не убила.

9.

Белый автомобиль затормозил чуть в стороне от входа в Фервуд. Винни Ковальский выпрыгнул из него, любезно помахал рукой в сторону шофёра, давая понять, что оценил его услуги, и стал пробираться вокруг особняка к чёрному ходу.

Леди Фицрой встретила его сама. Она тихонько приотворила дверь и впустила сыщика внутрь. От волнения на ней лица не было.

– Какие у вас новости?
– прошептала она, буквально приперев Ковальского к стене. Тот мягко освободился.

– Благоприятные, мэм, если вы будете хорошей девочкой и пойдёте сейчас к себе наверх.

– Вы не хотите мне ничего говорить?
– огорчилась леди Фицрой. Ковальский самым учтивым образом поднёс её руку к своим губам и поцеловал её пальцы.

– Я бы много мог сказать вам, мэм, если бы располагал временем, поверьте. Но сейчас мне гораздо важнее поговорить с мистером Моррисом.