– Хорошо, - леди Фицрой посторонилась, пропуская сыщика.
– Он, по-моему, у себя в кабинете.

Быстрым шагом пройдя через зимний сад, Ковальский поднялся по лестнице на второй этаж, пересёк гостиную (не без щемящей сладости воспоминания, вызванного узорами персидского ковра) и постучал в дверь кабинета секретаря.

Дверь распахнулась примерно на фут, но, едва Моррис увидел, кто стоит снаружи, он поспешил захлопнуть её снова. Ковальский, однако, оказался ловчее и успел вставить в дверную щель свою бамбуковую тросточку.

– А что это мы так нервничаем, дуся?
– поинтересовался он.
– Даже поговорить не хотим?

– Мне не о чем с вами говорить, - бросил Моррис из-за двери.
– Вы мне надоели.

– Вам легко надоесть, - вздохнул Ковальский.
– Бедняжка Виола Харди это не учла.

– Какого чёрта?..
– секретарь на миг растерялся, и Ковальскому этого оказалось достаточно, чтобы оттолкнуть дверь и протиснуться в кабинет.
– Убирайтесь отсюда!

Моррис сжал кулаки и надвинулся на Ковальского, но маленький поляк не шелохнулся. Привалившись к дверному косяку, он проговорил:

– Я, конечно, уберусь, но ведь у вас не единственный в доме телефон. Из холла тоже можно позвонить в полицию.

Секретарь замер.

– Вы спятили, - тяжело дыша, произнёс он. Ковальский глядел на него пронзительными синими глазами.

– О да, конечно. Нужно немного спятить, чтобы догадаться, что вы убили Виолу Харди.

– У вас нет доказательств, - неуверенно выговорил Моррис. По его широкому лицу катились капли пота.

– А у вас - алиби. К тому же Мартин Харди сейчас в полицейском участке и даёт показания. Ручаюсь, он прояснит вашу роль в этих событиях.

Моррис посерел.

– Мартин арестован?

– Да, и уже наверняка рассказал, почему он ездил в Фервуд в женском платье. А всё-таки, милейший, чем вам помешала Виола?

Утерев пот со лба, Моррис грузно опустился на кушетку.

– Доконала она нас всех, - хрипло сказал он.
– Шлюха пустоголовая. Она вообще не понимала, во что ввязывается. Забавлялась, и всё тут. Вначале требовала денег, с сэра Реджинальда, с его жены, потом просто так для развлечения стала пугать нас, что расскажет всё журналистам. А потом действительно всплыли слухи - не знаю, ей мы этим обязаны или нет. Мне едва удалось предотвратить появление заметки в одной лейбористской газетёнке...

– Какие ныне влиятельные секретари!
– саркастически отметил Ковальский. Моррис отвёл глаза.

– Да, я не секретарь. Вы, впрочем, не обо всём догадались. Я готовил сэра Реджинальда к предвыборной кампании в 1918 году. Моими усилиями он прошёл в парламент. Представляете, каково мне пришлось теперь? Только мне удалось погасить слухи о его незаконных пристрастиях, как вдруг всё должно было пойти прахом стараниями одной дуры из варьете.

Он сплёл пальцы, хрустя суставами.

– Да, я убил её. И вместе с ней, если позволительно так выразиться, двух зайцев: во-первых, я прекратил её глупые выходки, во-вторых, судебный врач, осмотрев труп, имел возможность убедиться, что она точно и несомненно женщина. Конец всем сплетням! Мартина было бы несложно заставить залечь на дно, ему и самому надоела эта история.

– Но о Мартина ваш план и споткнулся?

– В том-то и дело. Этот болван вздумал именно в тот вечер приехать ко мне для объяснений. Естественно, под видом Виолы, так как прислуга знала его только в таком виде. Он увидел труп и с перепугу выскочил через парадное, а садовник его заметил. Если бы не его приезд, всё прошло бы безупречно.

– Безупречно?
– приподнял бровь Ковальский.
– И вас не смущало то, что леди Фицрой должна была отправиться на виселицу?

– Миранда - всего лишь истеричная баба, - досадливо сказал Моррис, - да к тому же он её терпеть не мог, женился на ней потому, что родители велели. Губить из-за неё политическую карьеру было бы крайне неразумно.

– Матка боска!
– воскликнул Ковальский.
– И эти люди осуждают меня за то, что я подвожу глаза!

Он подошёл к столу Морриса и снял трубку чёрного телефона.

– Вы этого не сделаете, - слабым голосом попытался возразить Моррис.
– Сколько вам надо?

Ковальский обернулся и кинул на него через плечо взгляд, полный презрения.

– Душа моя, я продажен, но не с аукциона.

Одновременно с голосом полицейского в трубке он услышал и ещё кое-что. За спиной у него раздался скрип окна и звук падения чего-то тяжёлого во дворе.

– Именно. В поместье Фервуд. Прямо сейчас.

Повесив трубку, Ковальский подошёл к распахнутому окну.

– Ну и дурак. Там же кусты боярышника, - он выглянул наружу.
– Так я и думал. Во всяком случае, он сломал ногу и теперь может мирно дожидаться полиции.

10. Эпилог

Обстоятельства происшествия в доме сэра Реджинальда наделали много шуму; в особенности тяжёлый удар понесла либеральная партия, один из влиятельнейших членов которой, как выяснилось, оказался замешан в столь неприглядной истории. Говорят, что именно эти события, ставшие причиной ареста сэра Реджинальда и казни его секретаря, стали и одной из причин сокрушительного поражения либералов на выборах в ноябре 1922 года, после чего в течение двух лет либеральная партия фактически прекратила своё существование.