Воин-Гларрхна смущённо топтался у дальней стены, разглядывая фреску на юго-восточной стене – там шла битва между воинами в чёрной и золотой броне.

– Полдень скоро, Алсек, - напомнила Аманкайя. – Нас готовят к призыву.

– И вас? – охнул изыскатель. – Зген всесильный! Нам с Хифом тоже… тоже надо будет подниматься?

– Куда подниматьссся?! – вскинулся ящер. Аманкайя молча кивнула и уткнулась лбом в плечо Алсека.

– Вайнегова Бездна, вот уж куда я не лез бы, - пробормотал Глорн, смахнул невидимую соринку с бронзовой пластины и расправил плечи. – Почтенные жрецы, вы одеваться будете? Вон там рубахи…

Алсек подобрал чистую накидку – от неё пахло листьями Яртиса и благовонной тикориновой стружкой. Ему было не по себе, и Хифинхелф, должно быть, прочёл тревогу в его глазах и забеспокоился ещё сильнее.

– Хаэй! – двое храмовых стражей заглянули в покои. – Все живы? Почтенный Гвайясамин ждёт вас в Зале Чаш.

– Хшшш… - Хифинхелф с тоской посмотрел на слишком тонкую рубаху, лишённую чешуй и пластин, - ему не хватало брони.

В Зале Чаш терпко пахло сгорающими листьями Тулаци и тикорина, маленькие красные цериты мерцали еле-еле, и сумрак колыхался под сводами. Алсек с поклоном сел на циновку, рядом с тихим шипением пристроился Хифинхелф, Аманкайя села по другую руку от жреца, прячась за плечом Глорна. Старший жрец молча протянул воину чашу. Напиток в ней был горьковатым, но не таким обжигающе-едким, как вчерашнее питьё, хотя запах от него шёл такой же. Гвайясамин несколько мгновений смотрел Алсеку в глаза, потом кивнул.

– Хорошо. Вы чисты.

– Куман тоже, - усмехнулся в сторонке Кхари Айча. – Странный опыт – очищение ездового зверя. Теперь у тебя на сердце спокойно, о Хифинхелф?

– Хшш, - сверкнул глазами ящер. – Кушши поправилсся? Я сскоро его увижу?

– Сразу после ритуала, - кивнул Гвайясамин. – Вы мне в храме не слишком нужны.

Чаша снова обошла зал по кругу. Теперь напиток показался Алсеку почти сладким.

– Удивительно, что у кого-то хватило духу на такую вылазку, - покачал головой Кхари. – Из того, что я знаю, даже подготовленный отряд… Хэ-э, это, наверное, лишнее. Так или иначе – вы храбры до безумия. И до безумия же везучи. Если бы я не увидел этот ваш трофей, в жизни бы не поверил.

Алсек едва заметно пожал плечами. «Безумие – то, что все сидели и смотрели, пока сила Кровавого Солнца росла,» - подумал он, опустив взгляд.

– Почтенный Даакех отправил послание Явар Эйне, - сказал Кхари, переглянувшись с Гвайясамином. – Там были все ваши слова о землях Джаскара и о том, что вы принесли в Эхекатлан. Ответ Явар Эйны передадут и тебе, Алсек Сонкойок, а тебе, Аманкайя Сонкойок, возможно, придётся отбыть в Кештен и подтвердить написанное лично. Вас же, воины-иноземцы, мы оставим в покое сразу же после ритуала. Почтенный Гвайясамин, твои люди готовы?

Издалека по лабиринтам воздуховодов долетел тревожный рокот барабанов и переливчатый вой священного рога, и Алсек невольно поёжился.

– Вперёд, - сказал Гвайясамин, кивая Алсеку на дверной проём. Все каменные двери были распахнуты, снаружи площадь заливал небесный огонь, и казалось, что за порогом ничего нет – лишь провал в пылающую бездну.

– Аманкайя, держисссь за мной, - прошептал Хифинхелф, плечом прикрывая её от взгляда жреца. – В помощь им всссе их божки, есссли они нарушшшат ссслово…

– Никто ничего не нарушит, - сердито отозвался Алсек. – Мы встанем перед лицом дарителя жизни, и он услышит нас. Ни одна капля крови не прольётся.

Никогда, даже в шутку, он не поднимался на верхнюю ступень, не становился к алтарю, между чашами с негаснущим огнём, источающими благовонный дым. Пятна засохшей крови ещё чернели на каменных плитах, на круглом камне с истёршимися знаками – золотисто-прозрачном, светящемся насквозь. Двое старших жрецов неслышно встали за спиной Алсека, но он не обернулся. Как в тумане, он видел напротив, за алтарём, оробевшего Глорна – воин недоверчиво щурился на золото и мрамор, на дымные чаши и прозрачные камни.

– Мы, рождённые землёй, водой и светом, смотрим на тебя, Зген, даритель жизни и повелитель сияния, - Гвайясамин подошёл к алтарю и поднял правую руку к небу. Солнце стояло в зените, и Алсек видел, как пальцы жреца будто тают в неистовом небесном огне. Жёлтая мерцающая «змея» в кольчатой броне безвольно висела в его руке, но по-прежнему не отбрасывала тени.

– Да будет твоё око зорким! – Гвайясамин бросил щупальце на алтарь и поднял лицо к небу. Алсек посмотрел на багровый солнечный диск, беспомощно щурясь. Золотой и белый свет сплетались вокруг, кровь стучала в ушах, и младший жрец не слышал слов Гвайясамина, не слышал священных рогов и флейт. Жёлтая «змея» извивалась на сверкающем алтаре, потемневшая, сжавшаяся, будто пыталась спрятаться от небесного ока.

Жжение и резь в глазах внезапно прекратились, и Алсек изумленно мигнул – он смотрел на солнце, не щурясь! Раскалённый диск, ослепительно-белый, будто никогда его не затягивало багрянцем, разросся на полнеба. Чей-то пронизывающий до костей взгляд упал на изыскателя, но страха он не чувствовал – только радостное волнение.

– Силы и славы дарителю жизни, - прошептал он, едва шевеля губами, и усмехнулся. – Силы и славы!

Очнулся он уже внизу, в холодном сумрачном коридоре, с мокрой головой и ледяными каплями воды, стекающими по лицу. Рядом растерянно вертел головой Хифинхелф, мокрый с ног до головы, и Аманкайя поправляла примочку на своей макушке и устало щурилась на свет. Глорн странно усмехался, время от времени порывался встать, но храмовый страж стоял рядом и молча усаживал его обратно.