– Он увидел, - сказал, обернувшись к Алсеку, Гвайясамин. Его лицо не выражало ничего, но голос едва заметно дрогнул.

– Хвала ему, - прошептал изыскатель. – Что будет теперь?

– Я не знаю, - качнул головой верховный жрец. – Но наша работа закончена. Забирай эту вещь, в доме солнца она не нужна.

Алсек растерянно взглянул на свёрток. Ему казалось, что он своими глазами видел, как щупальце обращается в дым, но оно лежало тут и ничуть не изменилось.

– Ты вёл себя достойно, Алсек Сонкойок, - сказал, помедлив, Гвайясамин. – Но мои слова всё ещё в силе. Решай…

Стража расступилась, пропуская Хифинхелфа, Аманкайю и Глорна к выходу. Воин всё так же растерянно мигал и чему-то усмехался. Он оглянулся на миг на Алсека, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Хифинхелф попытался остановиться на пороге, но стражники взяли его под руки и выставили вон. Каменная плита лязгнула, перекрывая коридор. Алсек удивленно мигнул.

– Наместник думает, не выдать ли вам награду, - негромко сказал верховный жрец, останавливаясь рядом с изыскателем. – Я могу пообещать только защиту. В храм пытались проникнуть четырежды, и трижды – в мой дом. Твои заклятия недолго продержатся.

– Зген всесильный! – выдохнул Алсек. – На тебя хотели напасть?! И даже на храм?!

Гвайясамин едва заметно кивнул.

– Даакех хотел отослать щупальце Явар Эйне, - продолжил он тем же ровным голосом. – Я не разрешил. На Явар Эйну нет надежды. Держи щупальце при себе. Я буду искать разговора с более полезным сыном солнца. Если получится, ты узнаешь немедленно.

Алсек изумлённо замигал. Ему очень хотелось себя ущипнуть. Чтобы Гвайясамин отзывался так о законном властителе?! Как бы солнце не рухнуло на землю…

– Но почему… - начал было он, но осёкся. – Но кто тогда…

– Не сейчас, - качнул головой Гвайясамин. Плита со скрежетом поползла вверх, впуская дневной свет.

– Здесь не было сказано ничего, - бросил верховный жрец, удаляясь. Изыскатель протёр глаза и всё-таки ущипнул себя.

– Почтеннейший Гвайясамин! – крикнул он, догоняя жреца. Тот обернулся.

– Я хотел спросить об Аманкайе, - выдохнул Алсек. – Что теперь с ней…

– Вас двоих убить мало, - лицо Гвайясамина на мгновение дрогнуло. – Ящер глуп, но ты… Ей повезло, что она жива. Но отдавать её Кештену… сейчас не время, Сонкойок. Живите, как жили. Что-то изменится – ты узнаешь. Ступай с миром.

Изыскатель выбрался на раскалённую площадь и долго стоял, держась за каменный уступ. Он попытался снова поднять лицо к солнцу, но глаза немедленно защипало. «Я никогда не оскорблял богов,» - думал он. «Я не нарушал их волю. Может, я недостойный служитель, а Эхекатлан – не лучший из городов, но нам нужны и свет, и вода. И вода, и свет. И одно солнце – в небесах…»

Комментарий к Глава 21. Трофей

Нерушимая броня, взгляд с небосвода.

========== Глава 22. Дыхание войны ==========

Едва небо посветлело, с северной окраины долетел звук банного рожка, и ещё один отозвался с юга. Хифинхелф приподнялся на локте, дотянулся до окна и приоткрыл ставни, удивлённо прислушиваясь.

– Ссередина месяца? Не рано вам мытьсся?

Ящер был неспокоен уже давно, и Алсек боялся, что дело в ране – пусть она затянулась, и шрам уже побелел, но что-то внутри могло срастись неверно, - и он обрадовался, услышав, что Хифинхелф почти уже не шипит – значит, покой к нему возвращается.

– Это для беженцев, - махнул рукой Алсек. – От Кештена путь неблизкий, им полезно помыться.

– Хорошшая затея, - кивнул ящер, смахивая с чешуи вездесущую пыль. – Много ли тех беженцев? Может, ссмотрители купален и меня впустят?

Сунув подмышку новенькую рубаху, иприлор выглянул в окно, тихо свистнул, подзывая кумана, и через несколько мгновений Алсек увидел в воротах квартала лишь клубы пыли – ящеры унеслись на северную окраину. Жрец пожал плечами и перевернулся на другой бок.

Но вставать ему всё равно пришлось, и очень скоро – в воротах затрещали завесы, жалобно зазвенели горшки и плошки, глухо зарычали и столкнулись панцирями сердитые ящеры-анкехьо. Алсек высунулся в окно с пронзительным воплем, и бронированные звери от неожиданности отпрянули от ворот и зафыркали.

– Ий-е! – взвизгнула восседающая на одном из них Сийя Льянки; теперь, после смерти Ксарны, она вплела в бахрому налобной повязки красные нити главы рода. – Спасибо, почтенный жрец! Хэ, хэ, подтолкните сзади эту толстую ящерицу!