— Без письменного приглашения вы бы не пришли? — насмешливо спросила Лидия. — Вы вообще не хотите быть знакомы?

— Вы интересуетесь Сеней… Я принес его письмо… Переслал Женя из Алексеевки.

— Дайте скорее!

Теперь она взглянула более пристально.

— Вы опять успели похудеть… И побледнели. Вы не больны?

— Я здоров. — Первый раз в жизни кто-то говорил ему, что он «похудел» и даже «побледнел». Он уточнил: — Я выздоровел.

— Значит, вы все-таки болели! Что у вас было?

— Воспаление легких… сначала. Потом плеврит с сильным жаром, сказала няня.

— «Сказала няня»! Вы были в больнице! И вы не дали знать!.. — Она помолчала от обиды, но рассердилась на себя: «Это все я!.. Какой отвратительный характер! От кого это у меня?..»

За портьерой звонкий, чистый голос сказал:

— Лида, к тебе можно?

Василий насторожился: какой милый голос. Лидия не говорила, что у нее есть младшая сестра.

— Войди, мама.

— Открой мне, пожалуйста.

Лидия вскочила и откинула портьеру. Василий огорченно подумал, что это следовало сделать ему.

Мать, в темном просторном домашнем платье, вошла с белым подносиком, с двумя белыми чашками, вазочками и крохотными блюдцами под варенье.

— Ах, мама!.. Я же сама могла!.. Мама, это и есть знаменитый Василий Игнатьевич Зырянов!

Она с опасением взглянула — она еще не знала, как он себя поведет. Зырянов пошел навстречу полной, расплывшейся женщине лет шестидесяти, с удивлением, с нетерпением желая услышать ее голос. Старушка села и музыкальным, юным голосом спросила о его успехах.

— Можете говорить со мной как со специалистом.

Зырянов, улыбаясь, сказал, смущенный, сбитый с толку противоречием голоса и внешнего вида мамы:

— Неужели Лидия Максимовна заставляла вас пройти вместе с нею всю геологию?..

— Я ее заставляла, а не она меня, — строго сказала старушка. — А как вы думаете? Нам, родителям, нельзя иначе никак. Вот будет у вас свое высшее образование и даже докторское, как Лида говорит… — Ее речь была полна лукавства.

— Мама! — Лидия покраснела.

— И вы думаете — уже обеспечены у детей? Тогда я вас пожалею. Они вам ответят очень скоро: «Ах, мама, тебе это неинтересно! Ты не поймешь!..» Или так вот, вежливо: «Неужели дочь заставила вас пройти геологию?» — Глаза у мамы, молодые, насмешливые, согласны были с голосом и коварными, переменчивыми интонациями в решимости задразнить Зырянова.

— Извините! — воскликнул Василий. — Спасибо вам! Теперь я буду действовать по вашему способу!.. А много у вас детей?

— Не жалуюсь, слава богу. Второй вуз кончаю, не считая своего. С аспирантурой плохо у меня: не допускают по возрасту.

— Ну, конечно! — с жаром воскликнул Василий, но уже с почтением к учености, а не только к старости.

— Так и ожидала эту любезность, — мелодично сказала старушка. — Но вы ошиблись, намекая на мой возраст. Я имела в виду возраст Лиды.

— Замечательно! — пролепетал Василий, глядя на старушку со страхом и восторгом. — Разрешите ответить на ваш вопрос. Я заложил два анализа на одинаковом материале, составленном из полнинских асфальтов и битумов. Я сам делал контранализ…

Мама внимательно выслушала задумчивую паузу Зырянова и осторожно спросила:

— Какой же результат?

— Целых два результата: один анализ положительно указывает на нефть, а другой очень далек от нефти.

Мать и дочь рассмеялись. И Василий увидел, что они очень похожи друг на друга.

— В Институте горючих ископаемых тоже закончили анализы и решительно отвергли возможность нефти в полнинском кембрии.

— Вот как, — сочувственно сказала мать.

— У профессора Каслина в Ленинграде получились противоречивые данные, сходные с моими собственными результатами: и за и против нефти.

— Как интересно! Следовательно, вы можете продолжать бороться.

— Мама, — взволнованно сказала Лидия, — ну зачем же ты поощряешь его! Ведь он уже три года борется и два года ведет разведку в Якутии, а кембрийскую нефть хотя бы в лаборатории нашел. — У Лидии горели щеки, и она не смотрела на Зырянова.

— В таком случае пейте чай! — сказала быстроглазая мать и вышла из комнаты.

— В таком случае будем пить чай, — сказала Лидия. Она не смотрела на Василия.

— В таком случае пьем чай! — сказал Василий с внезапным весельем.