– Я всё прекрасно понимаю, но это, знаете, уже перебор. Подержите, – и товарищ Коллонтай, бросив в руки товарища Сокольникова свой плащ, вынула зеркальце. – С другой же стороны – женщины сильнее и выносливее, чем вы, мы терпеливее и спокойнее – оттого и живём дольше вас. «И коня на скаку остановим и в горящую избу войдём», не беспокойтесь.

– О чём толкуем, товарищи?

Большевики обернулись, услышав оклик со стороны входа. Это с улицы вернулись Каменев и Коба. Лев отряхивал пальто от опавших листьев, ждал ответа от товарищей по партии.

– Да вот, Лев Борисович, обсуждаем вопрос о равноправии полов с товарищем Коллонтай, – ответил Сокольников, кивнув в сторону женщины.

– Хэх, интересно, есть прогресс? – Каменев явно заинтересовался в беседе, подсел к большевикам поближе. Коба же отстранённо держался с краю, исподлобья наблюдая за «конференцией».

– Если честно… – хотел было сказать Урицкий, но Александра умело воспользовавшись паузой, взяла инициативу речи на себя.

– Обсуждения идут прекрасно, мне за огромное счастье спорить с такими обаятельными, умными и симпатичными мужчинами, как товарищи Урицкий и Сокольников.

– Вопрос действительно захватывающий, я смотрю, вы прям-таки горите от энтузиазма, – засмеялся Каменев, оглядывая подавленных большевиков.

– Тут даже не знаешь, что ещё сказать, а противоречить нашему самому прекрасному сотруднику в нашем Центральном Комитете просто язык не поворачивается, – ответил Сокольников, передразнивая сладкий голос Коллонтай.

– Вы с улицы с Кобой? – спросил Урицкий у Каменева. – Как погода-то? Изменения происходят безумно быстро, даже прям-таки не знаю, брать зонт с собой или нет.

– К вечеру разгулялось: ветрище поднялся, уж намного лучше, чем днём – сыро, пасмурно как-то. Не люблю такую непонятную погоду, не поймёшь, что от неё ждать.

– Осень же, Лев. А зонт, Моисей, лучше возьми. Мало ли что, может накрапать, ветер как пришёл, так и уйдёт, – заботливо посоветовал Сокольников. – Лучше скажите мне, кто знает насчёт Петроградского совета? Корнилова, Чхеидзе за мятеж по установлению военной диктатуры сняли, значит, место председателя совета стало свободно?

– Именно, товарищ Сокольников! Первого сентября совет проголосовал за власть рабочих и крестьян, считайте, избрали нашу резолюцию. Набираем популярность, однако. Поздно же всё-таки до вас дошло.

Все вновь обернулись на звонкий голос, но уже в противоположную от дверей сторону – к лестнице, откуда чуть ли не вприпрыжку спускался шестой их товарищ. Однако реакция окружающих была не такой однообразной, как при приходе Каменева с Кобой: Лев, Сокольников и Урицкий насторожились, состроив добродушные и приветливые лица, во всяком случае у Сокольникова и Урицкого они были переполнены искренностью. Щеки Александры залил румянец, скрыть который было просто невозможно, она сразу бросилась смотреть на своё отражение в зеркальце, дабы поправить причёску и макияж – всё это было сделано всего лишь за пару секунд. Коба же предпочёл просто отвернуться.

– А вы, значит, знали, товарищ Троцкий? Странно осознавать того, что вы ничего не сказали нам, – отозвался Сокольников.

– Вы не спрашивали, почём мне было вам говорить? – Троцкий, смерив всех зорким сощуренным взглядом поверх пенсне, в первой же линии гардеробной нашёл свой чёрный плащ.

– Что-то вас стало почти совсем не видно, Лёва, – с улыбкой как бы «между прочим» заметила Александра. – Где же вы пропадаете, неужели приглядели освободившееся место главы совета?

– Очень даже возможно, товарищ Коллонтай, – взаимно, с частицей своего образа таинственности улыбнулся Троцкий. – Во всяком случае, думаю, смогу потянуть эту должность. В этом месяце я ещё не пропустил ни одного собрания, не беря во внимание то, меня освободили второго числа.

– Смотрю на вас и удивляюсь, когда же вы всё успеваете? – кокетничала Коллонтай, которая, казалось, просто сияла. – И что же так официально, можно просто Александра.

– По партбилету называю, но это уже на ваше усмотрение, ведь на пути к цели временных преград не замечаешь, пока не напомнят.

– За освобождение Оле скажи «спасибо», тебя отпускать вплоть до десятого не хотели, – констатировал Каменев. Троцкий перевёл внимание с Коллонтай на Льва.

– Правда? У меня были другие сведения, но всё равно, раз Оленька внесла за меня залог, обязательно поблагодарю.

– Может, присядете к нам, Лев Давидович, хотя бы на минутку? – спросила Александра, поправляя локон своих волос за ухо. – У нас тут темы интересные обсуждаются…

– Обязательно, но не сегодня, простите великодушно. Die Zeit wird nicht warten (Время не ждёт). Для тех, кому не понятно, персонально переводить не буду, – с этими словами Троцкий смерил взглядом Кобу, который до сих пор не произнес ни единого слова. – Не забываем о Французской революции – Auf Wiedersehen (До свидания), камраде-с.