— Я здесь, Лея, оттого, что до Верховного канцлера дошла информация о причинах, отчего вы упрямо остаетесь на Эспирионе, когда вас уже которую неделю ожидают в столице.

— Это неслыханно! — возмутилась глава Сопротивления. — С каких пор канцлер считает себя вправе диктовать мне, куда отправиться? Я уже снесла достаточно его нападок, но ваш приезд — это перебор. Знайте, Диггон, я немедленно свяжусь с Викраммом и потребую у него объяснений.

Тот лишь прозрачно улыбнулся — и эта его улыбка содержала намек на снисходительность, даже на жалость. Он видел, что Лея скалит зубы, как это делает зверь, угодивший в западню, которому не остается ничего другого.

— Полно вам разыгрывать из себя оскорбленную добродетель, генерал. Я знаю, что вы укрываете где-то в этих стенах раненого человека, которого пленили ваши люди во время операции на «Старкиллере». Это — один из рыцарей Рен. Их главарь. Более того, — добавил Диггон немного тише, — мне известно, почему вы сразу не отдали пленника властям. Будете отпираться и дальше? Вам угодно, чтобы общественность снова начала обсуждать ваше ужасающее родство?

Лея скрипнула зубами. Шесть лет назад группа сенаторов-оппозиционеров тяжко унизила ее перед широкой публикой; и хотя никакого злого умысла со стороны бывшей принцессы Альдераанской тогда, по существу, обличено не было, центристы подали правду об ее происхождении с такого мерзкого, искажающего истинные события ракурса, что одна эта правда стала в глазах общественности преступлением. Лея Органа лишилась многих друзей, лишилась уважения, лишилась сына и едва не лишилась — хотя, по сути-то, как раз и лишилась места в сенате, решив реально, во плоти, никогда больше не появляться там. А сейчас Диггон посмел прямо угрожать ей повторением того былого кошмара.

Вся ее горькая надменность, вся старая боль унижения поднялись в душе Леи, восстав единым махом против этой угрозы.

— Как вы смеете? — прошептала она, едва удерживая гнев. — Кто сказал вам, что вы имеете право являться сюда и обвинять меня невесть в чем? Райла, дорогая, будь свидетельницей, я не преступила ни один из законов. Хотите правду? Так вот она: здесь со мной и в самом деле живет один мальчик — это мой сын, которого я не видела много лет. Вам ведь это известно, Диггон? Недавно он получил тяжелую рану и перенес сложную операцию. Ему нужен покой, поэтому я ни под каким предлогом не подпущу вас к нему, по крайней мере, пока он не поправится.

— Сын? — госпожа Беонель воззрилась на нее в полном недоумении. Потом перевела взгляд на Диггона. — Что за дичь, майор? Одно невероятнее другого. То этот пленник — сын Леи, то магистр рыцарей… как там его имя? Прошу, нельзя ли придерживаться какой-нибудь одной истины?

— Глупенькая моя пташка, — трогательно усмехнулся Диггон. — Так ведь магистр рыцарей Рен, Кайло Рен — и есть сын генерала Органы.

Слух Леи тотчас уловил приглушенные вздохи изумления, доносящиеся со всех сторон.

Глаза Райлы еще больше округлились.

— Как же так? — спросила она совершенно потерянным голосом.

— Очень просто. Одно не исключает другого.

— То есть, он — и то, и другое? Все вместе, верно?

— Именно так.

Диггон восторжествовал. Разоблачение, которое он предвкушал, когда ехал сюда, и которое представлял себе, надо сказать, не без удовольствия — разве это не удовольствие, устыдить обманщиков перед всеми? — произвело даже больший эффект, чем он рассчитывал.

Райла неожиданно рассмеялась, согнувшись пополам и вцепившись в руку Охара хищной хваткой, с широко растопыренными пальцами. Смех ее продолжался так долго и был таким самозабвенным, что еще немного, и впору обеспокоиться душевным здоровьем очаровательной альдер-эспирионки.

— Вот так история! — выдавила она сквозь хохот. — Мало того, что дорогой моей кузине приписали родство с этим чудовищем Вейдером, так теперь она еще, выходит, и мать этого… Кайла Рена! Такой несусветной чуши мне раньше слышать не доводилось.

— Это правда, — сказала Лея, опустив взгляд.

— Что касается Вейдера, — вставил Диггон, — его отцовство — именно с биологической точки зрения, поскольку относительно родственных чувств никто ничего не возьмется утверждать наверняка — в отношении Леи Органы (а точнее, Леи Скайуокер) — это факт, давно установленный. Трудно судить, имеет ли прежняя история какое-либо отношение к той, что происходит сейчас, но лично я собираюсь выяснить это. Генерал, вы все еще не хотите подыскать более подходящее место для беседы?

В этот миг Лея подумала, что еще никого и никогда ей не хотелось убить так, как этого отвратительно самонадеянного человека.

— Так где ваш сын, Лея? — снова спросил майор своим невозможно спокойным тоном. — Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам.

Та молчала, лихорадочно соображая. Диггон не оставлял ей пространства для маневра с удивительным упорством. Очевидно, он прекрасно понимал, что сейчас только одна несчастная мать стоит между охотником и его жертвой. Однако он, судя по всему, не был склонен недооценивать силу природного инстинкта и естественного желания женщины любой ценой защитить свое чадо. Тем более, если женщина эта занимает генеральский пост, и у нее за спиной имеется какая-никакая, а военная поддержка.