Сейчас эта влюбленность окончательно переродилась в стойкое ощущение кровного родства. Они были рождены как самые близкие люди друг для друга, и даже в разлуке сохранили незримую связь. Однако былое восхищение сестрой осталось в его памяти и в душе. Увидев ее впервые за долгие годы, Люк ощутил знакомую рябь в кончиках пальцев, и в какой-то момент его дыхание замерло на короткое время, совсем как у влюбленного юнца.

— Как ты мог? — отчаянно спросила Лея. — Почему бросил нас? Почему оставил храм?

Видит Сила, его можно было восстановить, отстроить заново. Со временем Люк бы набрал новых учеников, ведь в галактике немало одаренных — детей и взрослых, которые нуждались в его наставничестве. Если бы последний джедай только пожелал, он легко вернул бы все на круги своя. И он бы заставил Бена возвратиться под сень веры джедаев, во власть Светлой стороны Силы — Лея по-прежнему не сомневалась в этом. Она видела, как ее сын колебался, когда увидел своего отца — даже после шести лет служения Сноуку. А если бы все случилось раньше?

По крайней мере, Люк мог бы попытаться исправить ситуацию. Но вместо того, чтобы бороться; вместо того, чтобы воскресить из праха свою мечту, ее брат предпочел исчезнуть. Оставить все, как есть. Бросить сестру. Бросить ее, Лею, в горе и одиночестве. После того, как сенат ощетинился на нее. После того, как враг подло похитил ее ребенка, чтобы сделать из него убийцу, бледное подобие их отца. После того, как Империя воспрянула из пепла, а Хан сбежал во Внешнее кольцо, на другой конец галактики. И все, что оставил после себя магистр Скайуокер — это короткое голосообщение, после трансляции которого R2 перестал функционировать, перейдя в режим ожидания, так что Лея и понятия не имела о карте до тех пор, пока среди данных бортового компьютера на украденной «Хевурион Грейс» не обнаружилась информация о Лор Сан Текке. Почему же, почему, во имя Силы, он поступил так?!

Только теперь Лея в полной мере осознала, что за ее тоской по брату и каменной уверенностью, что именно Люк — он, и никто другой — может исправить их ошибки, совершенные по воле злого рока — за этой уверенностью скрывалась немалая доля обиды.

— Ты был так нужен нам!

«Так нужен мне».

Лея едва слышно топнула ногой. Затем она выпрыгнула из кресла и принялась ходить по комнате. Движение успокаивало ее и давало возможность уйти от пристального взгляда близнеца. Ее тяжелая поступь заставляла приборы на подносе, стоявшем на краю фигурного журнального столика, тревожно звенеть.

«Ты оставил меня одну. Я должна была справляться со всем сама. Некому поддержать, некому даже сказать доброе слово…»

Самые дорогие мужчины опустили руки, и только она, хрупкая женщина, не сдалась. Было не то время, чтобы позволять себе предаваться отчаянию. Этот факт давал ей право допустить хотя бы мимолетную жалость по отношению к себе.

А сейчас во Внешнем кольце идет война. Терекс захватил Тид, и вскоре захватит прочие города на Набу. Не сегодня-завтра его штурмовики, раздразненные вседозволенностью, будут пировать в Озерном краю — там, где по сей день живут потомки Наббери; где были когда-то счастливы родители Люка и Леи и где те, вероятно, и зачали своих детей-близнецов. И в это неспокойное время руководитель Сопротивления не может думать ни о чем, кроме родного сына, который оказался в беде. Кроме унижения суда, которое ему предстоит, и казни, которая, вероятно, за этим последует. Как же ей быть?

Люк молча следил за нею. На лице джедая отражались задумчивость с ноткой бессильной горечи. Он понимал с обжигающей ясностью, что пришло время открыть Лее правду.

Когда-то упросив брата взять к себе Бена, Лея искала в нем не просто наставника для мальчишки, а союзника в неведомой борьбе. Которым Люк так и не стал. Все эти годы, в течение которых племянник находился под его опекой, Скайуокер тайно использовал парня в своих целях. А после бессовестно отдал Сноуку, чем враг по праву и воспользовался. Люк предвидел, что этот шаг, эта досадная необходимость, может оказаться опасной как для Бена, так и для него самого. И все же, он пошел на риск; он совершил то, что совершил. Потому ныне не имел права отрекаться от своего поступка и утаивать его от сестры.

Но как же тяжело было рассказать обо всем, зная, что Лея после всего услышанного наверняка возненавидит его!

Наконец, Люк поднялся на ноги и не спеша приблизился к ней. Сжал ладонями ее плечи.

— Прости меня, — по одному звучанию его голоса Лея поняла, как тяжело дались ее брату эти слова.

Она подняла на него глаза.

— И ты меня. Я так набросилась на тебя… я не должна была…

Люк оборвал ее:

— Поверь, тебе вовсе не в чем извиняться.

Он попросил рассказать, в чем, как она предполагает, кроется причина слабости Бена.

То, что парень не может пользоваться своими способностями, было настолько очевидно, что даже Дэмерон, совершенно несведущий в вопросах Силы, моментально угадал, в чем дело. Лея подумала с испугом, что скоро этот бесспорный факт станет известен и Диггону, и прочим тюремщикам, допросчикам и, возможно, в ближайшем будущем палачам ее сына. Долго скрывать скорбную истину не выйдет.

— Я думаю, — несмело начала Органа, — что дело в нем самом. Я… я была в его голове, Люк. Как бы это ни было отвратительно… Пока Бен находился в искусственной коме, я пыталась понять, что с ним произошло. И я видела боль его души, его ярость и горечь.