Не замечая ничего вокруг, юноша стиснул в руке под столом что-то твердое и острое, погружаясь в ощущение боли, содрогаясь и наслаждаясь оттого, что горячая кровь стремительно покрывает его ладонь: не бояться боли, превозмочь ее…

Скайуокер вздрогнул и метнулся к племяннику, чтобы, крепко сдавив его кисть, насильно заставить разжать пальцы.

Когда опасный предмет звякнул об пол, Люк пригляделся к нему — залитому кровью, блестящему куску металла. Нож для чистки фруктов. Выходит, что Бен все это время укрывал его под столом.

Магистр судорожно прижал к себе парня, тело которого исходило легкой конвульсией. Было очевидно, что они оба одинаково напуганы.

— Вот так, все хорошо… не бойся, Бен, главное — не бойся…

Он сам не понимал, почему говорит с двадцатидвухлетним юношей, как с маленьким ребенком, которого может напугать вид крови. Вместо того чтобы бранить, он успокаивал, по-родительски лаская сбившиеся черные кудри.

Бен ничего не говорил. Он был бледен и не переставал дрожать. Кровь, обильно хлеставшая из свежей глубокой раны, успела испачкать рукав его рубашки и грудь, к которой юноша всего на мгновение прижал пострадавшую руку в тщетной надежде скрыть от учителя то, что скрыть было уже никак нельзя.

Люк торопливо склонился над раковиной, подставляя рану Бена под кран, и включил воду. Одновременно активировал комлинк и попросил кого-то из местных дроидов как можно скорее принести бакта-пластырь.

— Все хорошо… вот так… — не забывал бормотать он, чувствуя, что у самого трясутся руки.

Вскоре рана была обработана и заклеена. Теперь, если повезет, не останется даже шрама. Ни единого следа постыдного, сумасбродного порыва, о котором Бен наверняка хотел бы поскорей позабыть, как о горькой ошибке.

Вот только он повторит эту ошибку. И еще ни единожды.

Продолжая удерживать в испуганно-крепкой хватке богатырские плечи племянника, Люк предавался раздумьям. Похоже, для человека с такой особенностью, как у Бена, не существует желаемой середины. Он или научиться использовать обе стороны Силы и добьется подлинного величия, или окончит свои дни в клинике, среди умалишенных. Или превзойдет все ожидания, или погубит сам себя.

Душу снова наполнили былые сомнения. Давний соблазн, которому Скайуокер героически противостоял уже несколько лет, но который так и не сумел подавить до конца, дал себя знать во всей полноте. Да и мог ли он не возникнуть сейчас, когда магистр отчетливо видел, как Тьма яростно тянется к Бену, и как тот не менее яростно тянется к ней, разрываясь на части?

Последний джедай, в ком сосредоточено наследие великого ордена, и тот не в состоянии воспрепятствовать тому, чего желает сама Сила. Он давно понял, что своими попытками удержать мальчишку, лишь причиняет ему дополнительные страдания. И сейчас с тяжестью в сердце твердил себе, как мантру, стараясь привыкнуть к неизбежности: «Однажды Тьма заберет его у меня. Рэкс заберет его…» Какая разница, когда это случится — со дня на день, или через пару лет? Враг подобрался слишком близко к своей добыче. К своей желанной жертве. Это он, Люк Скайуокер, подпустил его, не пожелав разорвать их мысленную связь с Беном, пока еще оставалась такая возможность.

Предначертанному нельзя помешать. Но можно воспользоваться этим, помогая свершиться высшему замыслу — быть может, это и есть единственный путь спасения для Бена и для него самого?

И вновь — в который уже раз — Скайуокер старательно отбросил подальше все подобного рода мысли. Признаться, краем сознания он поражался и ужасался собственной прагматичности, с которой время от времени раздумывал о том, чтобы использовать племянника в своих целях.

Люк вдруг рассудил, что пришла пора покончить с секретностью:

— Скажи-ка мне, тот голос, который прежде говорил с тобой, так и не умолк, верно?

Он старался показать своим тоном во-первых, что ему действительно все известно на этот счет, причем известно давно; и во-вторых, что он не думает сердиться.

Бен поглядел на своего учителя в полном недоумении

— Ты можешь блокировать его?

Юноша тряхнул головой.

— Не всегда.

— Когда ты убежал два дня назад, ты взывал к нему?

— Нет. Он воззвал ко мне.

Для Бена это была небольшая, но все же существенная разница. Он не искал общества этого призрачного голоса; тот сам взялся его утешать.

— Что он сказал?

— Что у меня редкий дар, который сведет меня с ума, если я…

— Если ты позволишь ему обучать тебя, верно? — Люк усмехнулся. Другого он и не ждал.

Юноша помялся немного, припомнив, что на самом-то деле он давно обучается у этого тайного, скрытого во тьме наставника, о чем его первому, истинному наставнику знать уж точно незачем.

Люк еще немного поглядел на него в сомнениях, красноречиво отразившихся на лице, отчего Бену стало не по себе еще больше. С дрожью, означающей одновременно страх и уважение, молодой падаван подумал, что именно сейчас, в этот наполненный противоречиями момент, магистр готов решить его судьбу.