— Ты полагаешь, что это возможно? — осведомилась Райла, слегка вскинув бровь.

— Риск есть, но я думаю, у меня получится. Кем бы ни был этот человек — фанатиком, убийцей, претендующим на мученичество — прежде всего, он молод. А молодости сложнее примириться с угрозой смерти, сколько бы она не выпячивала грудь. Если на Корусанте прознают о нем, юноше грозит смертная казнь, он это знает. — Лея на мгновение отвернулась, опасаясь выдать волну чувств, которая накрыла ее. Ведь, произнося эти слова, она нисколько не лукавила. — Но пока официальное правительство пребывает в неведении — да им теперь и не до него, после чудовищного происшествия в системе Хосниан у оставшихся сенаторов полно других дел, — я могу обещать нашему пленнику защиту.

Генерал чувствовала, как грудь у нее разрывается, и про себя молила высшие силы простить ей отвратительный этот обман.

— Так вот, что ты замыслила, кузина, — на лица Райлы возвратилась ее обычная игривая улыбка. — Подружиться с одним из этих страшных темных джедаев, или кто они там… Что я могу сказать? Ты точно чокнутая! Вне всяких сомнений. — Она очаровательно захохотала. — И что же нужно от меня?

— Взять моих людей и этого пленного мальчика под свое покровительство. Предоставить крышу над головой и охрану. И конечно, молчать о том, что мы здесь. Первый Орден будет искать своего агента, если рыцари Рен пожалуют сюда, они не оставят камня на камне.

— Но дело-то хоть того стоит?

— Разумеется, стоит, — Лея сказала это твердо, нисколько не сомневаясь в своем ответе.

— Ну что ж с тобой поделать, кузина? — госпожа Беонель, подобно нежной воздушной пташке, махом взлетела на ноги. — Скажу откровенно, будь сейчас на твоем месте кто угодно другой, пусть даже сам покойный канцлер Виллечам собственной персоной, я ни за что не согласилась бы рисковать — собой, своим народом, спокойствием нашего мира. Но тебе, генерал Органа, я на удивление доверяю. Безоговорочно. Пожалуйста, только сделай так, чтобы я не пожалела о своем решении.

Райла состроила умоляющую гримаску, совсем как маленькая девочка. Лея, как ни грустно было у нее на душе, едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху.

— Где сейчас этот ваш… рыцарь?

— На борту «Радужного шторма», разумеется. В медицинской капсуле под присмотром врачей. Он был тяжело ранен, и пока до конца не оправился.

— Ну так стало быть, нет ничего лучше, чем разместить вас в медицинском центре, там есть изолятор. Добротное здание, облицовка стен из бескара…

— С чего бы? — Лея искренне изумилась.

Бескар — особый железосодержащий сплав, открытый на Мандалоре, являлся одним из немногих материалов, обладающим устойчивостью к ударам сейберов.

Райла загадочно сверкнула глазами.

— Ты знаешь, Лея, что мой дядя предпочитал максимальную надежность и практичность во всем. При нем бескар или волокна кортозиса встраивались почти во все здания общественного назначения. Так чувствительным к Силе агентам императора было бы куда сложнее взломать наши двери.

Она умолчала об одном — что это решение последовало вскоре за первым визитом принцессы Леи на Эспирион, когда Беон Беонель впервые увидел имперский звездный разрушитель на орбите родной планеты.

— И все же, дорогая, это слишком опасно, — генерал Органа покачала головой. — Ведь в медицинском учреждении должны содержаться гражданские. Больные люди, которые нуждаются в лечении. Если что-нибудь пойдет не так…

Губернатор оборвала ее.

— Если что-то пойдет не так, пострадают не только обитатели центра. Впрочем, сделаем так: я прикажу полностью освободить для вас исследовательский корпус. Да там и сейчас-то не особенно людно; в основном, дроиды, следящие за работой лабораторного оборудования. Охар лично выберет несколько человек из моей личной охраны и предоставит тебе в распоряжение. Ну что, Лея, ты согласна?

***

Итак, Лея победила. Она получила временный приют для Бена и даже поддержку со стороны тех, кто был ей дорог и кто мог оказаться полезен в ее деле, хотя на это последнее рассчитывала меньше всего.

Она победила. Но каким трудом, какими тяжкими усилиями далась ей эта победа! В стремлении исправить ошибку прошлых лет генерал Органа совершала то, за что сама осудила бы кого угодно — личные интересы она в кои-то веки поставила выше общественного блага, что было нисколько на нее не похоже, и даже более того, носило след насильственной ломки и сложнейшей внутренней борьбы.

От рождения искренне и упрямо верующая в незыблемые принципы честности, иной раз вопреки нуждам собственного сердца — самая явная черта, унаследованная дочерью сенатора Амидалы от ее давно ушедшей матери, — Лея была, наконец, вынуждена напрочь отказаться от них. Предать себя и свое восприятие мира, свои идеалы. Солгать, поставив под угрозу невинные жизни, судорожно убеждая себя, что все это не просто так; что этой ценой она покупает спасение для сына и получает шанс, пусть небольшой, возвратить его душу. Какой изумительный урок смирения! Какой прекрасный повод доказать самой себе, что она вовсе не безупречна, и что ей подчас свойственна даже подлость.