– Можешь выходить.

Дверцы стенного шкафа в дальнем углу скрипнули и оттуда почти что “вывалилась” невысокая ладно сложенная девушка, со стоном разминающая затекшие плечи. Одета она была в легкую мужскую рубашку-безрукавку и широкие свободные брюки, явно сшитые не для её возраста. То ли потому что не имела ничего другого, что можно одеть, то ли просто не желала утруждать себя выбором одежды.

– Слишком долго!

Клер ехидно усмехнулась

– А тебя никто не заставлял там сидеть!

– Верно, не заставлял,- согласилась Кэсси, сдувая со лба непослушную челку.- Но как иначе быть в курсе всех важных событий?

– Можно просто спросить.

– Не пойдет! Я сама должна была услышать.

– Ну, значит услышала. И что теперь?

Кэсси сладко зевнула и со стоном наслаждения опустилась на нагретый пуфик, который недавно занимала Одри. Клер осталась стоять на месте, сложив руки на груди

– Теперь,- девочка приняла серьезный вид,- будем ждать. И надеяться на лучшее.

– Ты не обижаешься, что так пришлось с ней…?

Кэсси успокаивающе подняла ладошку

– Не глупи! Ты всё правильно сделала.

– Надеюсь,- Клер вздохнула, прислонилась спиной к дверному косяку, потом с мягкой улыбкой оценивающе взглянула на совершенно невозмутимую девочку.- Скажи мне, волчонок, как так получилось, что ты – такая маленькая, умнее иной взрослой женщины?

– Я не умнее.

– Тогда почему ты понимаешь, а она нет?

– Дай подумать,- Кэсси наигранно призадумалась и начала загибать пальцы.- Сначала погибла моя мама. Потом Роджер, Шон и Ивет. Затем на моих руках умер Ник, а его брата я застрелила и утопила в озере с живыми мертвецами. Наверное, у меня больше не осталось иллюзий, за которые можно цепляться.

– Извини. Я не хотела.

– Не стоит. Как любит говорить Ал: мир изменился, и мы изменились с ним. Теперь надо называть вещи своими именами.

– Боюсь представить,- уважительно сказала Клер, после небольшой паузы.- Какой ты станешь, когда подрастешь.

Кэсси невероятно похоже изобразила мимикой выражение лица Клер. Потом приняла дерзкий вызывающий вид Сары. После прошлась по Теням: вечно хмурому Васко, надменной Элис и рассудительному Коулу. Скорчила рожицу в бандитской ухмылке “аля-Дейт”. Округлила глаза и приоткрыла рот в немного странном и слегка психованном выражении, возникавшем у Эмили, когда та планировала с Фостером очередную авантюру. И, наконец, остановилась на каменной не выражающей ни капли эмоций лице-маске Алроя.

Демонстрация лиц оказалась настолько похожей и точной, что вызывала отнюдь не смех, но странный не вполне объяснимый страх. Клер, и без того уже чувствующая себя не в своей тарелке, ощутимо вздрогнула, когда прозвучал её властный пробирающий до костей голос.

– И правда, какой?

922-й день с начала эпидемии спустя полгода

Караван, двигавшийся вдоль южной окраины Хансевилла к границе штата, в сторону Джорджии состоял из нескольких потрепанных машин и длинного тягача-бензовоза. Их кузовы были заляпаны уже подсохшими отпечатками крови и грязи, во многих местах виднелись пятна ржавчины и россыпь пулевых отверстий. Ведущие машины, легковушки с грубо сваренными самодельными кенгурятниками на передних бамперах, шли бок о бок и давили выползающих с обочин и кюветов живых мертвецов. Ведомый тягач следовал прямиком за ними, на расстоянии пары метров позади.

Солнце клонилось к полудню. Процессия ехала медленно, но уверенно, не останавливаясь даже для того, чтобы осмотреть брошенные встречные тачки, в которых с небольшой вероятностью могло оказаться что-нибудь полезное. Им предстояло преодолеть ещё немало миль через полчища мертвых, прежде чем добраться до своего лагеря и доставить долгожданное топливо с припасами.

Они не знали, что их время было на исходе.

Примерно через пару-тройку часов караван свернул с автострады на сельскую, поросшую травой дорогу и, проехав несколько футов, остановился на перекрестке. Двигатели синхронно отключились, и некоторое время ничто не нарушало спокойного безмолвия лесной глуши, посреди которой стояли машины. До тех пор, пока из кабины одной из легковушек не вышел человек. Это был взрослый седой мужчина в потрепанной временем и многочисленными схватками с ходячими одежде. Его лицо выражало крайнюю степень отчаяния, когда он медленно поднял вверх руки и крикнул

– У нас уговор!

Лесную глушь разорвал одиночный выстрел. Седой дернулся и, как подкошенный, рухнул назад на спину, нелепо взмахнув руками. Почти сразу раздались крики, из машин повыскакивали другие люди с холодным оружием в руках: четыре женщины и пять мужчин разных возрастов. Были среди них и совсем молодые, которым едва ли минуло за второй десяток. И все они умерли, не успев сделать и пары шагов в сторону.

Пальба стихла, последний труп изломанной куклой упал на землю, и только тогда из-за деревьев появились силуэты нападавших, едва заметные из-за пятнистой камуфляжной униформы, в которую они были одеты. Их было в три раза больше, чем людей из каравана.

Часть из них сразу отделилась и стала деловито обирать трупы павших, а потом оттаскивать их в сторону от машин. Другие оцепили периметр и, сектор за сектором, осмотрели значительную часть территории вокруг, пытаясь найти уцелевших. Но поблизости не было никого, кроме мертвецов, с которыми нападавшие расправились ещё быстрее, чем с живыми людьми. Затем они погрузились в машины и свернули с сельской дороги обратно на автостраду, оставив позади себя гору трупов и отдающий мертвечиной запах в воздухе, быстро унесенный ветром.