– Сколько вам нужно?

– Три недели, - сказала молодая женщина.

– Хорошо, - ответил Андервуд. – За собственный счет. И больше вы в этом году в отпуск не пойдете.

Фрэн кивнула. Выбора у нее не было.

– Вы очень добры, сэр…

Андервуд не удостоил ее ответом и вышел, захлопнув дверь. Фрэн его ненавидела. Вдруг она изо всех сил понадеялась, что ей никогда в жизни больше не придется вернуться в эту контору.

До начала февраля она проработала словно в лихорадке – к счастью, ее работа не требовала от нее творческих решений, и почти никогда не требовала полной концентрации. У нее получалось концентрироваться только на своих исследованиях и самообразовании в области египтологии… кому это было нужно?

Прежде всего, ей самой!

Когда пошел февраль, Фрэн стала думать о о матери и о том, как быть, если мать хватится ее в эти дни. В эти три недели. А планирует ли Фрэн вообще вернуться в Англию после своих каникул?..

Наконец она решила отправить миссис Грегг телеграмму прямо в день отплытия в Египет. Тогда мать уж точно ничего не сможет поделать. Конечно, эта телеграмма ни капли ее не успокоит; но поступок Фрэн вообще не может заслужить материнского одобрения – значит, нечего и размышлять об этом.

В крайнем случае, потом она может сказать, что на “предсвадебном путешествии” настоял Дональд. Он, будучи джентльменом, конечно, не станет перекладывать вину на невесту…

Ах, как много приходится лгать тем, кто хочет чего-то добиться… А такому существу, как Фрэн, приходится лгать о себе постоянно. Она не знала, сможет ли кому-нибудь когда-нибудь рассказать правду о себе без того, чтобы прослыть умалишенной хотя бы в глазах этого слушателя.

Накануне отплытия Фрэн еще раз посетила Британский музей. Эти посещения превратились для нее почти в ритуал, в способ самоуспокоения. Хотя она уже давно не надеялась, что вызовет у кого-нибудь из ученых мужей интерес.

Она увидела Диггори Слоуна, который как раз заканчивал экскурсию. Фрэн с улыбкой отступила к стене, ожидая, когда он освободится. Она сама не знала, зачем – может быть, проститься со старым знакомым?

Экскурсанты наконец разбрелись по углам, рассматривать кому что полюбилось, а Слоун заприметил ее. Он радостно улыбнулся и быстрым шагом подошел к девушке.

– Мисс Грегг, добрый вечер!

– Зовите меня просто Фрэн, - сказала она, отвечая на его улыбку. – В конце концов, мы с вами знакомы уже три месяца.

– С удовольствием, мисс… Фрэн, - сказал Диггори Слоун. Он покраснел, и Фрэн поняла, что своим отъездом разобьет еще одно сердце. А может, и нет. Может, он ее сразу же забудет. Что толку думать о том, что было почти неизбежно – разве хорошенькая и умная молодая леди виновата, что так понравилась этому служащему?

– Вы тоже зовите меня Диггори, - попросил он.

Она кивнула, и в глазах экскурсовода мелькнуло какое-то оживление, надежда. Ну уж нет, извини.

– Диггори… я пришла спросить вас, - проговорила Фрэн, рассматривая свои ногти. Потом подняла глаза. – Скажите, не знаете ли вы археологов, не связанных с Британским музеем… может быть, несогласных с его политикой в отношении египетских древностей? Линией поведения?

– Я… не вполне понимаю, - сказал экскурсовод.

– Археологов-одиночек, финансирование работы которых осуществляется из частных источников, - пояснила Фрэн.

Она сама не вполне понимала, что хочет сказать – подразумевая, наверное, таких археологов, которые согласятся сотрудничать с неопытной необразованной девицей вроде нее…

А может, даже таких, которые ее поймут.

Хотя на это надежды почти нет.

– Фрэн, - после паузы сказал Диггори Слоун. Он потянулся к ее руке, но остановился. – Фрэн, финансирование музея тоже в значительной степени осуществляется из частных источников. Он был основан на частных коллекциях. У парламента не хватает средств на его поддержку и обогащение.

– Вот как? – спросила Фрэн.

– Так делается везде, я думаю, - серьезно и печально сказал экскурсовод. – Предметы искусства имеют вторичную ценность для государства, и музеи держатся прежде всего на энтузиазме частных лиц.

Фрэн покачала головой. Кто мог знать, как делается “везде” - но в данный момент это было неважно.

– Значит, независимые археологи есть? – спросила она.

Кажется, Слоун начал что-то понимать.

– Вы подразумеваете тех, кто не согласен с общими направлениями исследований, проводимых Британским музеем? Тех, кто подвергся остракизму со стороны научного сообщества? – совсем тихо спросил он.

Фрэн горячо кивнула.

– Думаю, я понял, зачем вам это нужно, - так же тихо сказал молодой человек.

Он взглянул на нее с проблеском нового осознания во взгляде.

– Фрэн, кто вас учил египтологии?

Она покачала головой.

– Не могу сказать, - тихо ответила молодая женщина.

Диггори Слоун кивнул.

– Ясно, - ответил он. – Кажется, мы с вами оба… шелуха, от которой английская египтология время от времени себя очищает. Белые вороны.

Фрэн смотрела на него, широко раскрыв глаза. Она и не думала, что молодой экскурсовод так точно выразит ее собственное внутреннее чувство.