Фрэн полюбовалась топазовыми сережками, самой большой драгоценностью из всех, которые у нее были, и позволила Дональду полюбоваться на себя в этих сережках. А потом позволила поцеловать себя, и в щеку, и в губы. Ее почти испугала жадность и интимность этого поцелуя. Фрэн пришлось вырваться, нажав молодому человеку на плечи.

Он тяжело дышал, а глаза за стеклами очков горели желанием. Этот интеллигент был такой же, как любой другой мужчина… Хорошо, что Фрэн об этом никогда не забывала…

– Ты просто прекрасна, - прошептал Дональд. – Не знаю, как дождусь дня, когда мы будем вместе.

– Как-нибудь, - сказала Фрэн, холоднее, чем намеревалась, от страха перед этим мужчиной. Впрочем, холодности ее тона оказалось достаточно, чтобы остудить его.

– Тебе не понравилось? – спросил Дональд.

Фрэн хмыкнула.

– Ничего, - сказала она, коснувшись сережки, которая вспыхнула лиловым блеском. – Но я с еще большим нетерпением жду твоего подарка на День влюбленных.

Девушка посмеялась растерянному виду жениха.

– Нашего февральского путешествия, - пояснила она. – Ты мне его обещал, не забывай.

Дональд с облегчением улыбнулся.

– Да-да, конечно, - сказал он. – Непременно, дорогая. Значит, ты хочешь поехать в Египет в середине февраля?

– Это была шутка, Дон, - с улыбкой сказала Фрэн, заставив его моргнуть от удивления. – Не жертвуй ради наших каникул своими неотложными делами. Когда тебе будет удобно, тогда и поедем.

“Мне это совсем неудобно”, прочитала девушка на полном сомнения лице Дональда, но ее лицо не изменилось. Неудобно – что ж делать? Кто сказал, что с женщинами всегда удобно?

– Думаю, как раз тогда и получится, - выговорил наконец Дональд.

Он пригладил блестящие, как зеркало, черные волосы. В последнее время он, как влюбленный Андервуд, начал мазать их каким-то средством для укладки – Фрэн было это почти безразлично. Дональд никогда не казался ей особенно привлекательным, к каким бы ухищрениям ни прибегал.

– Со второй половины февраля я уйду в трехнедельный отпуск, Фрэнни, - сказал он. – Тебе тоже следует выговорить себе отпуск, - прибавил Дональд, словно только что вспомнил, что его невеста, как и он, занята на работе.

– Ты сможешь это сделать? – спросил молодой человек.

“Не уверена…”

Фрэн на миг охватила паника.

Она еще не обговаривала с Андервудом, когда пойдет в отпуск в текущем году, и он вполне мог не отпустить ее сейчас – а если потянуть с этим, Дональд может или вынудить ее стать его женой, или сам уйти от нее. И то, и другое будет ужасно.

– Смогу, - сказала она.

Фрэн улучила момент, когда Андервуд был в хорошем настроении. В последнее время он чаще был благодушен, чем зол; видимо, очарование его любви еще не рассеялось. Фрэн теперь не сомневалась в причине перемен в поведении начальника. На его руке блестело толстое золотое кольцо.

– Сэр, - обратилась она к нему однажды в обеденный перерыв, когда мистер Андервуд еще не ушел.

– Да?

Начальник повернулся к ней с изумлением. “Что это еще такое?” - было написано у него на лице.

– Сэр, могу ли я… поздравить вас? – краснея, спросила молодая женщина.

– С чем? – спросил Андервуд, потом посмотрел туда, куда смотрела она – на свое кольцо. Усмехнулся.

– Спасибо.

Он уже открыл дверь, как Фрэн снова его остановила.

– Что-нибудь еще? – спросил начальник, и она мысленно назвала его черствым болваном. Неужели он думал, что она подгадывала минуту, когда к нему подойти, исключительно из желания пожелать ему счастья в браке?

– Да, мистер Андервуд. Видите ли…

Она протянула к нему свою тонкую руку с обручальным кольцом.

– Вы что, тоже вышли замуж? – спросил Андервуд. – А какое отношение это имеет ко мне?

Взгляд его вдруг метнулся от ее лица вниз, и Фрэн со стыдом догадалась, что пришло ему в голову… что она беременна!

– Сэр, я прошу дать мне отпуск в феврале, - сказала красная, как свекла, девушка. – Я с моим женихом… отправляюсь за границу по очень важному делу. Пожалуйста.

Андервуд открыл рот, и она поняла, что время все-таки было неподходящее…

– Вы же ходили в отпуск только что, - сказал он.

– Это были праздники! – пылко возразила Фрэн. – Вы тоже уходили на рождественские каникулы, сэр!

Вопиющее нарушение субординации.

Андервуд шумно вздохнул, и лицо его начало менять цвет с красного на сизый.

– Я слишком долго терпел вас, мисс Грегг, - сказал он. – Но ваши выходки кого угодно выведут из терпения.

– Пожалуйста! – воскликнула Фрэн.

Видно, у нее было такое умоляющее лицо, что начальник сначала изумился, а потом смягчился.