Тамит еще раз поклонилась.

– Здорова, госпожа, слава Амону. Я тоже скоро буду госпожою – очень скоро.

Она оглядела хозяйку с ног до головы.

Бывшая служанка уже не улыбалась.

– Амон дарит милости всем, не только богатым, - шепотом сказала она и протянула руку к Ка-Нейт, и та вздрогнула от испуга: девица была одета, как непорочная невеста, а ногти у нее были длинные и красные. Бедной Ка-Нейт на мгновение показалось, что она сейчас вонзит эти ногти ей в руку… или в живот.

Но ничего не случилось – Тамит к ней даже не притронулась.

– Желаю тебе счастья, госпожа, - с улыбкой сказала она хозяйке и, повернувшись, исчезла в толпе.

– Ах… негодная, - пробормотала Мерит-Хатхор, прожигая взглядом то место, где только что стояла девушка.

– Прекрати!

Ка-Нейт вдруг рассердилась.

– Я рада за нее – я вижу, что теперь она живет хорошо! Может быть, нашла себе богатого покровителя…

Тут она покраснела, осознав смысл этих слов. Мерит-Хатхор жестко рассмеялась.

– Несомненно, так и есть, - сказала она. – Твоя служанка… ей самое место среди женщин, с которыми она подошла. Только этим блудницам не повезло найти покровителей.

– Еще слово – и ты будешь наказана, - сказала Ка-Нейт; она дрожала от гнева. Мерит-Хатхор нахмурилась, видя, как распалилась госпожа, это случалось с нею редко.

– Я твоя госпожа, ты живешь в моем доме, и я запрещаю тебе так оскорблять эту девицу, - заявила хозяйка.

Мерит-Хатхор молча поклонилась.

Иная доброта бывает хуже зла.

А Тамит, между тем, уже забыла о случившемся – все ее внимание было сосредоточено на том, что происходило перед ней. А перед ней остановилась процессия, несущая наосы – три ковчега, в которых помещались статуи божественной семьи и священные предметы.

Ковчеги поддерживали своими плечами жрецы-носильщики в прямых юбках с бретелями через плечо. Позлащенные резные суда – маленькие подобия тех, что были спущены на воду – скрыли облака живицы*. По сторонам наосов шли жрецы, которые окуривали богов. Другие держали пестрые опахала.

Сейчас все они стояли, окруженные горожанами, которые толкались плечами и приглушенно перекрикивались – каждый стремился первым высказать свое пожелание или вопрос.

Позади ковчега, в котором помещалась статуя Амона, стояли несколько жрецов, и среди них Нечерхет.

Тамит запустила руку за пазуху и извлекла два куска папируса. Высоко подняла записки, и звонко крикнула, чтобы ей дали дорогу; сначала на нее обернулись, изумленные наглостью, а потом увидели ее красоту… и папирус в руках. Перед письмами люди расступились.

Тамит с улыбкой подошла к ковчегу и поклонилась. Протянула записку одному из старших жрецов в белом одеянии, который стоял справа от Нечерхета.

Жрец был изумлен и тем, что ему подали текст, и тем, что его подательница – молодая красивая женщина.

“О Амон, царь богов, буду ли я женой этого жреца по имени Нечерхет?” - от удивления громко прочитал служитель, и метнул быстрый потрясенный взгляд на Нечерхета. И никто не знал, как это вышло – может быть, Нечерхет пошатнулся, может быть, намеренно толкнул наос, а может, как-нибудь иначе - но золоченый ковчег качнулся вперед.

Амон ответил “да”, на глазах у целой толпы и всех жрецов, состоявших сейчас при нем.

* Фивы подразделялись на две части, разграничивавшиеся рекой – “город живых” и “город мертвых”, некрополь.

* Из гимна Амону.

* Во главе столичной администрации стоял наместник; но он не имел возможности лично заниматься всеми мелочами в делах управления. Поэтому для каждой из половин города у него был подчиненный, князь. Восточной частью, то есть собственно городом, руководил “князь города”, а западной частью, то есть городом мертвых, — “князь запада” или “начальник полиции некрополя”.

* Живица (терпентин) – смолистое вещество, выделяющееся при повреждении хвойного дерева.

========== Глава 16 ==========

Тамит улыбнулась, глядя на побледневшего Нечерхета, и поклонилась ему – почтительно, выразительно.

Она потянулась за вторым куском папируса, и вдруг ей стало страшно. Она хотела вытребовать для себя таким же образом назначение на жреческий пост в храме Амона, чтобы получить доступ к его тайнам; но вдруг Амон наконец разгневается?