Тамит иногда мечтала даже вернуться назад – и стать служанкой в доме Неб-Амона, как прежде; но тут же вспоминала, что сейчас с этим человеком счастлива другая женщина, и понимала, что не вынесла бы этого зрелища. Она умерла бы от разрыва сердца или ненависти, отравлявшей ей кровь…

Но она сама отдала себя другому.

Тамит лелеяла ядовитые цветы мести – это стало единственной ее отрадой. Нечерхет, вначале очень радовавшийся своему браку, вскоре остыл, потому что не видел большой любви со стороны жены: и Тамит это обрадовало. По крайней мере, муж не навязывался ей больше, чем необходимо. Он был вполне доволен тем, что имеет.

Он имел красивую женщину на ложе, ухоженный дом и компанию. И не хотел большего. Может быть, Тамит даже удовлетворилась бы тем, что получила – но ей так мерзило то, что она отдала свое тело и свою судьбу нелюбимому, склонившись перед обстоятельствами, что она даже при желании не смогла бы получать удовлетворение от своего брака. Во всех отношениях.

Стоило ей подумать, что ей предстоит прожить с Нечерхетом всю жизнь, как она готова была убить его или себя.

С большими усилиями она сохраняла вид довольной и послушной жены, хотя даже такой заурядный и не особенно проницательный человек, как Нечерхет, скоро почувствовал ее холодность. Но Тамит знала, что еще может притянуть его к себе, когда захочет – Нечерхет уже никогда не предпочтет ей другую. Ему уже тридцать восемь лет, и он понимает, что получил лучшее, на что мог надеяться.

Тамит не знала, хочет ли ее муж детей – и опасалась говорить с ним об этом. Вдруг хочет? А ей – родить от него ребенка или нескольких детей! Ведь это означает привязать его к себе еще крепче, привязать такими узами, которые не уничтожаются! И какие дети могут быть у такого человека?

Все же ей казалось, что он тоже предпочел бы обойтись без детей. Не потому, что не хотел детей именно от Тамит – где он нашел бы лучшую женщину? А потому, что превыше всего ценил собственное удобство и удовольствия. Мужчины такого возраста меняются редко, и еще реже – к лучшему…

И потому Тамит продолжала готовить свое средство.

Она, пожалуй, даже без усилий смогла бы отвергать притязания мужа, чтобы уменьшить риск – но не решалась делать это, чтобы он не потерял к ней склонность. Эта склонность непременно должна ей пригодиться. И Тамит берегла влечение и интерес своего мужа к себе, как женщины берегут драгоценности в шкатулках.

Но она боялась худшего.

Несмотря на все это, Тамит – имевшая сейчас некоторую свободу, достаток и положение – продолжала осторожно, но упорно искать способы осуществления двух своих величайших целей. Собственного возвышения и уничтожения своей соперницы.

Она не имела никакого занятия сама, кроме работы по дому – и никакой пока возможности подобраться к тайнам храмов или к домашним секретам верховного жреца. После того, как ей прямо отказали в жреческом учении, а потом Тамит упустила возможность добиться для себя благосклонности Амона, не осталось почти никаких возможностей самой подействовать во вред Ка-Нейт.

Как и самой возвыситься через значительный пост.

И то, и другое она могла сделать только чужими руками. То есть – через того порочного, не особенно умного и сильного волей жреца, женой которого она была.

Тамит подумывала, что эти его качества можно обратить в собственные преимущества… когда выпадет возможность. Но пока ей оставалось только слушать, следить и выжидать.

И беречься.

Но прошло три месяца ее супружеской жизни – наступила середина сезона всходов – когда Тамит почувствовала, что не убереглась.

Ее муж отсутствовал, когда Тамит настигло осознание своего состояния. Женщина оглядела свою пустую спальню, вцепилась пальцами в живот – и зарыдала, почти завыла.

Ее жизнь кончена.

А может быть, она ошибается? Хотя ошибка была маловероятна – Тамит была очень здорова, и ее месячные истечения приходили всегда в срок, несмотря на все телесные и душевные испытания. Бросив слугам, что ушла по делам и скоро вернется, Тамит помчалась в храм Амона, к едва знакомому врачу. Она навещала его только однажды – когда спрашивала состав средства, которое в конце концов ее подвело…

Но она не может сейчас рожать, не может привязать себя к ребенку! А мысль, что это будет ребенок Нечерхета, подняла со дна ее души целую бурю отвращения и протеста – ребенок этого ничтожества, который, по всей вероятности, унаследует все его пороки!..

Врач, к счастью для нее, был свободен.

Он принял женщину в своей небольшой комнате, в одном из подсобных помещений храма. Взглянул на нее без радушия, но и без враждебности.

Чем-то этот человек напоминал Тамит Уну, домашнего врача своего прежнего господина.

Женщина заставила себя улыбнуться и слегка поклониться. Врач кивнул.

– Что тебя беспокоит, госпожа Тамит? – спросил он.

Тамит наконец улыбнулась искренне – все-таки было то, что брак с Нечерхетом обеспечил ей, бесценное преимущество: положение и имя.