Фатима привела мисс Линдсей через десять минут. Все это время Барти листал альбом с красивыми репродукциями египетского искусства, который ему предложила хозяйка. Услышав торопливый перестук туфелек сестры, Барти бросил альбом и вскочил.

– Белл!..

Белла с радостным визгом бросилась старшему брату на шею. Меила же подумала, что отношения между ними холодноваты и такая бурная встреча объясняется только тем, что брат и сестра долго не виделись.

А еще египтянка подумала, какое неудачное ласкательное имя придумали этой барышне, - будто колокол, который бьет тревогу…

Белла тоже изумилась скорому приезду брата. А когда он гордо объяснил ей, что прилетел по воздуху, назвала Барти героем.

– Конечно, ты теперь сможешь съездить со мной куда угодно!
– воскликнула Белла.

– Разумеется, - обещал Барти.

Тут оба посмотрели на Меилу, точно прося разрешения уединиться. Меила кивнула; и Линдсеи скрылись в глубине комнаты, оживленно разговаривая.

И тут вниз спустился Имхотеп. У жреца был хмурый вид.

– Линдсей приехал?
– спросил хозяин дома.

– Да, - ответила жена.
– Тебе это не нравится?
– спросила она, почувствовав настроение Имхотепа.

Он качнул головой.

– Нет, - сказал жрец.
– Но пусть Линдсей забирает сестру и уходит. Они ничего… ничего не понимают.

У Меилы вдруг появилось сильнейшее желание ответить:

“Я тоже ничего не понимаю!”

Манера мужа говорить полунамеками, вполне уместная, должно быть, когда он служил Осирису, теперь временами раздражала ее. Может быть, их жизнь, при всей ее счастливой полноте, стала слишком здешней, слишком обыденной?

Или, может быть, боги отступились от них, потому что они сами забыли богов, как современные люди?..

Барти с Беллой наконец появились перед хозяевами. Они оробели, увидев Имхотепа, и вежливо поздоровались.

После короткой сдержанной беседы Белла попросила разрешения увести брата к себе на квартиру. Простившись, англичане быстро ушли.

Барти намеревался поселиться у сестры и, после ее отъезда, занять всю квартиру. Белла с гордостью показала брату, как мило оформила комнаты.

Барти улыбнулся и сказал, что если дом Амиров похож на музей, то ее жилище - на музей, в котором устроили кавардак. Белла слегка надулась.

– Это художественный беспорядок, - заявила она.

– Для меня разницы нет, - со смехом ответил брат.

Впрочем, он не хотел ее обидеть, и Белла обиделась не всерьез. А когда Барти похвалил ее новые работы, просто расцвела.

– Это импрессионизм, особая передача светотени, - сказала она.
– Вот, видишь, я нарисовала эту статуэтку кошки? Она черная, но импрессионисты не используют черный цвет, я брала только синий и красный… в вечернем свете все смотрится иным. Правда, впечатляет?

Барти кивнул. Деревянная египетская кошка, размером в ладонь, действительно впечатляла - и нарисованная, и, еще больше, сама по себе.

– Это подлинник, да?
– спросил он, наклонившись к тумбочке, на которой стояла статуэтка среди разбросанных папильоток сестры, и близко вглядываясь.
– Ты ее для себя купила?

– Это мой талисман, - ответила Белла с забавной важностью.

Оба рассмеялись.

– Я возьму ее с собой, когда мы поедем в Карнак, - прибавила девушка.
– Мы ведь поедем, Барти?

И она посмотрела на брата таким взглядом, которому невозможно было не уступить.

– Конечно, сестренка, - сказал Барти, чувствуя себя ее защитником в этой дикой стране.
– Мне и самому хочется тут на все посмотреть.

Услышав о том, что Барти и Белла Линдсеи собрались ехать в Карнак, Имхотеп пришел в сильное волнение.

– Это очень опасно, - сказал он жене.

Меила поджала губы. Раздражение, появившееся недавно, опять поднялось в ней.

– Дорогой брат, в древнем храме Амона бывают сотни туристов. Ты скажешь, что и им это опасно?

– Это все… индивидуально, - медленно произнес жрец новое слово: он их употреблял нечасто, но со вкусом. Муж посмотрел на Меилу.

– Ты ведь не станешь отрицать, что воздействие невидимых сил, неощутимое для одного, другого будет способно убить?

– Нет, - сказала египтянка. Теперь она вправду испугалась.

– Так ты думаешь, что кто-то из них погибнет?.. Мне следует отговорить их?

Имхотеп некоторое время думал.

– Нет, не отговаривай, - внезапно сказал он.
– Даже если бы ты смогла это сделать, не препятствуй. И я не думаю, что они умрут.