Он ничего больше не прибавил - а Меила не стала спрашивать, хотя и была сильно обеспокоена. Вот что значит быть женой древнеегипетского жреца… их жизнь, внешне ничем не отличающаяся от жизни других, оказалась опутана запретами, которые видит только он. И в который раз Меила доверилась чутью мужа.

Белла и Барти отправились в Карнак через два дня. Перед этим они зашли к Меиле попрощаться.

Она улыбнулась им несколько принужденно, но англичане не обратили внимания. Или, может быть, приписали это обычной отстраненно-любезной манере египтянки: кроме тех случаев, когда она вела себя интимно-любезно.

Когда они уехали, Меила дала телеграмму Оскару Линдсею. Она могла бы и позвонить - но почувствовала, что не сможет сейчас слушать его радостный голос.

Помучившись догадками, египтянка все-таки приступила к мужу с расспросами. Она твердо вознамерилась вызнать, чего именно он боится: но Имхотеп обезоружил ее ответом, что сам не знает и что эта опасность “индивидуальна”. Он только напомнил жене, что Карнак - “место силы”, причем очень значительной.

Меиле не нужно было этого напоминать. Именно там она умерла и воскресла как Анк-су-намун…

– Надеюсь, с ними случится не то, что со мной, - сказала она. Имхотеп улыбнулся.

– Нет, - заверил ее супруг.

В этом он был положительно уверен.

***

Белла все-таки взяла с собой кошку: хотя брат предупредил ее, что статуэтка может не выдержать такого обращения.

– Я не специалист, но слышал от папы, что эти древности легко трескаются от солнца и влажного речного воздуха, - сказал он.
– Ты безобразно относишься к вещам, сестренка.

Белла надула накрашенные губки.

– Это потому, что вы меня ужасно избаловали, - протянула она. Потом посмотрела на Барти и примирительно рассмеялась.

– Да не волнуйся ты, ничего с моей кошечкой не случится. Я ее буду беречь, как она меня.

Барти только вздохнул.

Правда, Белла взяла с собой лишь один чемодан, в который упаковала, кроме египетской кошки, самое необходимое. Она была хорошей и заботливой девушкой, а ее избалованность была больше артистизмом любимого ребенка.

Белла захватила в дорогу, вместо альбома, только неизменные блокнот и карандаш. Хотя была наслышана об огромности пропорций Карнака - изображения этого святилища Амона не то что в блокнот, на холст не уместить. Разве что сфотографировать с воздуха…

Но в дороге Белле не захотелось рисовать, девушка только сидела на палубе под тентом.
– Славная погода, - сказала она Барти.
– Кататься по реке здесь правда очень приятно.

– Еще древние египтяне это любили, - согласился брат.

Белла улыбнулась.

– Ну а что еще им было любить? У них, наверное, жизнь была такая скучная в сравнении с нашей.

– Почему же, - возразил Барти. Его вдруг увлек этот спор.
– Они просто не знали многого, что для нас в порядке вещей, и довольствовались тем, что имели. И видели в такой жизни свое счастье. Все зависит от того, как ты воспитан.

– Пожалуй, - согласилась Белла.

Она некоторое время смотрела на проплывающий мимо бурый плоский берег под ярким, приветливым небом; потом ей это надоело, и Белла уткнулась в книжку.

Барти не хотелось читать - просто посидеть “в гармонии с природой”. Молодой человек сложил руки на груди, прикрыл глаза.

Скоро нужно будет приступить к работе, и даже толком не ясно, в каком направлении. Он и арабского не знает. Спутался отец с этими египтянами…

Впрочем, жаловаться нечего: Меила Амир очень поддержала их бизнес. Она, наверное, даже сама не понимает, насколько своевременным было ее вложение. Главное теперь не развалить это партнерство.

Когда Линдсеи высадились в Карнаке, их прежде всего удивила тишина, которая царила в этих руинах. Каир был шумным городом, как Лондон, - а в людных местах, таких, как рынок, шум стоял просто невообразимый. И на берегах Нила, пока они плыли, слышалась жизнь. А здесь…

– Тут как будто искусственно заглушили все звуки, - сказала Белла, осматриваясь. Чтобы окинуть взглядом эти мощные стены и колонны, приходилось запрокидывать голову; а их с братом голоса очень непривычно отдавались.

– Конечно, здесь особенная акустика, - отозвался Барти.
– Ты просто никогда раньше не бывала в таких исторических местах.

На самом деле он тоже еще ничего подобного не видел, но старался держаться с достойной мужчины небрежностью.

– И у меня такое чувство, будто мы здесь одни, - прибавила Белла дрогнувшим голосом.

– Не может быть, - уверенно заявил брат. Он посмотрел по сторонам и никого больше не заметил.
– Просто люди друг друга не видят среди этих громад. Вот сейчас мы…