Имхотеп не возражал. И хозяин поместья благородно предоставил английской женщине с девочкой комнату в своем доме для отдыха.

Эвелин тут же подхватила Фэй своими сильными руками. Девочка захныкала, вначале не желая идти к чужой женщине; но Эвелин, улыбаясь, успокоительно заворковала, что “сейчас тетя Иви с тобой поиграет”, и малышка притихла.

Меиле эта идиллия совсем не понравилась. Но когда Эвелин с девочкой скрылись, египтянку полностью захватила работа мужа. Наблюдая за ним, было невозможно не увлечься.

Имхотеп действовал очень уверенно. Они взяли себе в помощь нескольких работников с фермы, но жрец, схватив лопату, принялся копать сам. Не как археолог, аккуратно снимающий “культурные слои”, - а как одержимый. Муж сейчас напомнил Меиле Хафеза.

Не прошло и четверти часа, как лопата наткнулась на что-то твердое. Это был остов стены! Остатки кирпичной кладки!..

Имхотеп, забыв обо всех свидетелях, упал на колени и уткнулся лбом в землю, будто молился или слушал потусторонние голоса. Правда, мусульман такое зрелище преклонения не смущало.

Однако Меила встревожилась. Но когда она хотела уже окликнуть супруга, жрец опять встал и, отряхнув испачканные колени и головную повязку, продолжил работу, на том же самом месте.

И спустя еще пять минут Имхотеп извлек наружу ларец. Расписной деревянный ларец, вроде того, где хранились канопы Анк-су-намун…

Меила инстинктивно отпрянула. Но Имхотеп протягивал жене находку и улыбался. Он бы не стал предлагать ей с таким видом что-то смертельно опасное.

Меила осторожно взяла ларец, он был довольно легким… и открыла. Внутри оказалось несколько тугих папирусных свитков, перевязанных золотыми шнурами.

– Догадываешься, что это может быть?
– спросил Имхотеп.

Она догадывалась… и от этой мысли закружилась голова. Меила осторожно потянула один из шнурков… и тот порвался, ветхий от старости. Меила мысленно выругала себя, но жажда все узнать была сильнее.

Египтянка аккуратно взяла ломкий свиток: и изнутри тут же выскользнул другой. Папирусы были вложены друг в друга, для компактности. Меила медленно развернула самый верхний.

Это был рисунок: сделанный растительными и минеральными красками, некогда, наверное, яркими. Подлинный древнеегипетский рисунок, изображавший группу людей. Но не древность его поразила Меилу.

Манера, в которой была выполнена картинка, оказалась ни в коем разе не египетской. Меила слишком хорошо знала каноны, предписанные художникам Та-Кемет, - голова в профиль, глаз в фас, ноги опять в профиль, при прямом развороте туловища… А на этой картинке все изображенные смотрели прямо на зрителя! Будто кто-то “сфотографировал” их для потомков!..

– Это она, - пробормотала Меила.
– Это она!..

Имхотеп медленно кивнул. Он был впечатлен не меньше.

– Идем скажем О’Коннеллам, - ответил жрец.

Эвелин Меила застала со своей девочкой на коленях. Фэй смеялась, они с “тетей Иви” играли в какую-то веселую игру, хлопая в ладоши. При виде этого Меила ощутила вспышку неконтролируемой ярости.

Но, заметив ее, Эвелин тут же приняла сосредоточенный вид. Она ссадила Фэй с колен и быстро встала. Ребенок захныкал, но Эвелин уже не услышала: она шагнула к Имхотепу и Меиле, глядя на ларец в руках египтянки.

– Что это?

Прежде, чем ответить, Меила взяла дочь на руки.

– Посмотри сама, - предложила она.

Эвелин открыла ларец и развернула папирус, который только что разглядывала Меила.

– Вот это да!
– тихо воскликнула она. Англичанка потрясенно взглянула на Меилу, а потом опять впилась глазами в рисунок. Покачала головой.

– С ума сойти…

– Ну, что ты думаешь?
– торжествуя, спросила Меила.

– Думаю, мы все согласны в том, что это такое, - ответила Эвелин. Она перевела взгляд с египтянки на ее мужа. Имхотеп кивнул.

– Рисунки Беллы Линдсей, - сказал он.

Эвелин провела пальцем по папирусу.

– Но вот вопрос, - вдруг сказала она.
– Почему, если эти рисунки имели для Беллы большую ценность, их не поместили… куда надлежит, а оставили в доме?

– В гробницу, - уточнил Имхотеп, внимательно глядевший на женщину.

– Да, - Эвелин кивнула.
– Ведь мы же все знакомы с погребальной обрядностью Та-Кемет.

– Ты, может быть, не вполне понимаешь ее суть, - Имхотеп снисходительно улыбнулся своей бывшей жертве.
– Как можно было поместить в гробницу такие рисунки?