– Фараон захотел увидеть нашего сына, и тот ему понравился…

Выражение лица египтянина, однако, противоречило царской хвалебной оценке. Было заметно, что Синухет до сих пор страдает из-за решения Сети.

– Еще его величество спрашивал о тебе.

Белла наконец осознала, что для нее самой могло означать внимание фараона. Ей стало дурно.

– И что же?..

Синухет замялся, даже покраснел.

– Я сказал, что ты пленница из северной страны за морем. Фараон ответил, что у него в гареме есть такие северянки, как ты, - что они холодны и унылы… и совсем не умеют развлечь мужчину!

Белла была так оскорблена, что только молча открыла и закрыла рот. Ее щеки залил жар.

– Что… Что он сказал?..

Синухет, казалось, понял, каково ей. Он улыбнулся наложнице и коснулся ее руки, точно разделял ее негодование.

– Я о тебе так не думаю, ты это знаешь.

Белла молча кивнула, отвернувшись от него. Она, конечно, знала, что она содержанка Синухета; но знала, вместе с тем, что в Та-Кемет это совсем не так постыдно, как в Англии ее времени. И вот впервые ее оценили как…

– Можно нам уйти?
– спросила Белла шепотом.

– Да, - ответил Синухет с явным облегчением.

Они встали вдвоем и осторожно пробрались к дверям, ступая между раздавленных цветов и обходя опьяневших гостей. Стража свободно выпустила их; однако за дверями к царским гостям опять присоединился меджай.

Воин проводил их до дверей комнаты.

Там гостя и его женщину ждал Реннефер, а еще - молоденькая дворцовая служанка. Она поклонилась Белле, избегая глядеть ей в лицо.

– Я пришла позаботиться о госпоже.

Белла села на кожаный тюфяк, застеленный белой простыней, на котором им предстояло спать.

– Могу я увидеть сына?

– Это мне неизвестно, - ответила девушка ровным тоном и снова поклонилась. Потом выразительно взглянула на Реннефера, молча приказывая удалиться.

Служанка приготовила кувшин с водой и умывальный таз. Реннефер поспешно вышел, а Синухет отвернулся, чтобы не смущать Беллу, - он был погружен в свои невеселые думы.

Когда Белла умылась, переоделась ко сну и служанка готовилась унести использованную воду, Синухет попросил и ему принести умыться. Девушка едва кивнула. Было видно, что к ним здесь относятся не очень уважительно.

А, собственно, с чего бы к ним относиться иначе? Синухет для фараона - пока еще никто… И хорошо уже то, что не навлек на себя царскую немилость.

Когда они легли спать, так ничего и не узнав о сыне, Синухет привлек к себе Беллу, точно просил у нее утешения. Приник разгоряченным лицом к ее шее и прошептал:

– Фараон сказал, что мы можем уехать завтра… Сказал, что видит, как мне не терпится уехать в свою деревню, - египтянин усмехнулся.

Белла лихорадочно размышляла, что может ответить униженному любовнику.

– Я тоже хочу уехать! Здесь все враждебно нам… А фараон не доверяет тем, кто живет сам по себе, кого его око не видит.

– Он никому не доверяет, - сказал Синухет. Горько рассмеялся:

– И правильно.

Оба уже значительно успокоились.

Белла спрашивала себя, не захочет ли ее Синухет сейчас. Но в царском дворце, в этом враждебном месте, он был, по-видимому, совсем не расположен к любви. Египтянин заснул, обняв ее.

Наутро Реннефер, который спал у двери, - может быть, неосознанно или сознательно охраняя хозяев, - привел из гарема няньку с мальчиком. Увидев его рыжую голову, Белла осознала, насколько боялась, что у нее заберут сына.

Она бросилась к Сетеп-эн-Сетху и прижала к груди.

– Идем отсюда, - попросила она Синухета.

Им разрешили свободно выйти. Белла так торопилась, что даже не вспомнила, что голодна и что ребенок голоден. Только когда тот заплакал и потянул ее за юбку, Белла остановилась. Они стояли под внешней стеной, которую охраняли равнодушные стражники.

– Где носильщики?
– спросила Белла.

– Они ждут Тамин, - ответил Синухет без улыбки.
– Пойдем пешком.

Они отошли совсем недалеко по главной аллее, под обжигающими лучами, когда услышали окрик. Вздрогнув, гости фараона остановились и повернулись: их нагоняла певица Амона в своих носилках.

Вторые носилки несли рядом порожними. Тамин улыбалась.

– Довольны приемом его величества?

Белла смотрела на жрицу снизу вверх и не могла отделаться от чувства, что Тамин каким-то образом подстроила случившееся. Хотя Тамин не могла знать, как поведет себя Сети, - но наловчилась в придворной игре. И, уж конечно, она все знала о решении фараона.

– Садитесь, - Тамин приказала опустить носилки напротив Беллы, и та, ощущая сильную неловкость, забралась в них вместе с сыном. Синухет сел в другие.