Белла подцепила пальцами прядь своих золотистых волос, которые были подстрижены чуть выше плеч. Она тоже обнажила перед Тамин свою голову.

– Я не знаю, как могла бы лучше потратить то, что я накопила. Но я не хочу снова попасть во власть Амона, - сказала англичанка.
– Я уже однажды бежала…

Темные глаза Тамин сузились.

– В городе Амона все подвластно этому богу, - сказала жрица.
– Но то, что ты претерпела, уже не повторится. Ничто никогда не повторяется без изменений.

Белла встала с места и вышла из-за столика.

– Я бы согласилась, но что скажет Синухет?
– произнесла она.

Для Беллы это прозвучало как риторический вопрос, но Тамин тут же ответила.

– Синухету пока не следует ни о чем знать. Совершение сделки займет время. А когда ты родишь второе дитя, твой добрый господин сам будет рад подыскать тебе гнездышко подальше от своего дома, - рассмеялась певица Амона.

Белла быстро повернулась к ней.

– Я была бы тебе очень благодарна, госпожа, как благодарна за все… но мне кажется, что ты поступишь по своему усмотрению, как бы я ни ответила, - сказала она.

– Да, - согласилась Тамин.

Больше они об этом не говорили, но взаимные откровения продолжились. Когда речь словно бы сама собой зашла об интимной жизни, как почти всегда бывает между женщинами, связанными такими узами, Белла узнала, что у Тамин уже было два выкидыша - один на глазах у мужа, а другой в его отсутствие.

Она горячо посочувствовала жрице. “Не замешаны ли тут какие-нибудь темные сущности?” - подумала Белла, становясь на позицию мистиков. Или дело только в напряжении, которое испытывала Тамин?

Ей бы пошла на пользу сельская жизнь. Может быть, ей лучше было бы найти себе дом в глуши.

Когда Белла высказала такой совет, Тамин только улыбнулась.

– Эта земля - узкая полоска, в которой наперечет все усадьбы и хозяйства, - сказала она.
– Нет такой глуши, в которой женщина, подобная мне, могла бы затеряться. А иначе мне нет смысла отрываться от моего бога.

Белла поняла, что верно угадала, чем озабочена Тамин.

Вечером она снова посетила сына, и обстоятельно расспросила Сетеп-эн-Сетха о его жизни: насколько хватило терпения ребенка. Подтвердилось то, что говорила Тамин, - мальчиков в военной школе фараона, помимо телесных упражнений, учили грамоте и счету. Ну а о большем пока нечего и говорить. Грамотность в этом государстве - уже великое преимущество.

Когда они с сыном простились, Белла почувствовала, как этих встреч урывками мало им обоим.

Через пару дней она уедет. А если бы она жила здесь постоянно, то могла бы видеться с Сетеп-эн-Сетхом так же часто, как его тетка!

Однако пока Тамин молчала об этом, как и о том, что было главнее всего для Беллы, - о ее прошлом-будущем. Они с Тамин дважды прогулялись по городу, посетили места, которых Белла и в глаза не видела; но ни разу не посетили храма Амона.

Белла отправилась домой, ощущая сразу радость и тоску; и не только из-за сына. Тамин стала ей почти подругой… такой, какой она до сих пор не могла найти здесь.

Завидев издалека свою черно-красную лодку, Синухет выбежал встречать ее. Он стоял на берегу, простирая руки. Белла знала, как трудно было господину отпустить ее, но не ожидала такого приема…

Синухет подхватил ее на руки и понес в дом, не дав и слова сказать.

– Я теперь боюсь тебя выпустить даже на миг!
– воскликнул он, прижимая наложницу к груди.

– Осторожно… Я опять беременна, - воскликнула смеющаяся Белла, когда отдышалась.

Синухет поставил ее. Потрясение на его лице мешалось с разочарованием.

– Значит, вот почему ты вернулась!

Белла во все глаза смотрела на египтянина и чувствовала, как теряет опору под ногами.

– Ты не рад?

Синухет мотнул головой, точно мысленно спорил с кем-то. А потом притянул Беллу к себе и горячо поцеловал.

– Я очень рад, - со вздохом сказал он. И оказался достаточно разумен и великодушен, чтобы не продолжать.

Когда Сетеп-эн-Сетх приехал домой, у Беллы уже заметно выдавался живот. Мальчик засыпал ее вопросами, и Белле пришлось пообещать ему братика. Сетеп-эн-Сетх захлопал в ладоши.

– Теперь я буду не один!
– воскликнул он.

Так значит, до сих пор он был один?.. Ну конечно, Амон-Аха ее мальчик за своего брата не считал, а девочки и подавно не считались. Девочки поддерживают тех, на кого укажут их матери, - а потом их отдают в другие семьи.

Белла действительно родила второго сына. У него оказались черные волосы и медный оттенок кожи, только глаза серые, как у Оскара Линдсея и всех ее братьев. Что ж, с этим здесь можно было жить. Вероятно, у рыжего Сетеп-эн-Сетха сильнее проявились кельтские корни.