– Мои родители американцы, которые эмигрировали в Британию, - объяснил Эмери Мортон. Он словно бы немного смутился.
– А Маргарет - потомственная британка и в некотором смысле благородная леди…

– В некотором смысле?
– уничтожающе повторила миссис Мортон.
– Мой отец - сэр Роберт Дэви, баронет. Мы знатные особы. Хотя эта война уравняла всех, - англичанка горько улыбнулась.

Меила и Белла снова обменялись понимающими взглядами.

Имхотеп теперь смотрел на миссис Мортон с интересом коллекционера и аристократа.

– Вы, должно быть, унаследовали от родителей поместье?
– спросил он.

– Да, Дэви-холл в Кенте… но теперь наш старый дом почти разорен, - ответила миссис Мортон.
– Мой отец был страстным собирателем древностей, как многие в его поколении… простите…

Лицо ее вдруг исказилось, и она судорожно прижала к губам руку. Мистер Мортон поспешно протянул жене носовой платок; за столом повисло неловкое молчание.

– Извините мою жену, - сказал пожилой джентльмен, посмотрев на хозяев; он сам побледнел, кожа обтянула скулы.
– Недавно мы перенесли тяжелую потерю.

– Что же случилось?
– воскликнула Белла. Миссис Мортон посмотрела на нее глазами, полными слез.

– Во время войны мы потеряли нашу старшую дочь и внука, - сказала она.

Белла и Меила принялись наперебой выражать сочувствие; и эти печальные моменты окончательно сблизили их и Мортонов, отодвинув более чем сомнительную легенду Беллы на задний план. Потом они ударились в воспоминания - более счастливые довоенные воспоминания, роднившие англичан и египтян; и расстались друзьями.

Когда Мортоны ушли, Меила сказала Белле:

– С тобой приятно иметь дело.

Англичанка смутилась и даже вознегодовала.

– Я вовсе не…

– Я знаю, - египтянка кивнула.
– Ты пока еще можешь позволить себе быть нерасчетливой. Но приспосабливаться придется быстрее, чем тебе кажется.

Белла опустила глаза. Поправила белокурый локон: она сегодня впервые сделала завивку и маникюр.

– Я понимаю, и я ужасно тебе благодарна. Но не могут же все заниматься бизнесом, - она покраснела, взглянув на хозяйку.
– Ты знаешь, я до сих пор мечтаю стать художницей… хотя бы иллюстратором…

Меила вскинула брови.

– Иллюстратором? Неплохая идея. Если ты устроишься в издательство, которое выпускает книги о Египте, пожалуй, сможешь зарабатывать, - она издала смешок.

– Не смейся, пожалуйста, - устало попросила Белла.

Она посмотрела на Меилу - египтянка стояла прислонившись к перилам лестницы, скрестив руки на груди, и казалась такой же чуждой окружающему, как и сама Белла.

– А как вы жили в войну? Ты не рассказывала.

– О, нам было весело, - Меила усмехнулась.
– Мы опять постреляли… И было еще кое-что, не без участия Имхотепа.

Белла округлила глаза.

– Нет, не совсем то, что ты думаешь, - Меила улыбнулась.
– Мой муж и господин уже давно не подлежит проклятию, но и не вполне свободен от него. Имхотеп теперь не генератор темных сил, а аккумулятор… если ты понимаешь, о чем я. Они вокруг него собираются в критических ситуациях.

Белла неуверенно кивнула.

– Это великое взаимное истребление выпустило очень много негативной энергии, приоткрыло дверь между мирами… между всеми мирами, стирая и духовные, и пространственные, и временные границы, - с ударением продолжила египтянка.
– Не думаю, что непосвященные многое заметили; но кто был в курсе, тот видел.

– Выходцев с того света?
– спросила Белла.

Попытка пошутить не слишком удалась.

– В некотором роде, - сказала египтянка без улыбки.
– Нас посещали старые знакомые. И наша девочка тоже их видела.

Тут ее собеседница была поражена новой мыслью.

– Так значит, вот почему обратный переход удался, и я попала к вам в первый послевоенный год! Меня… перетянуло сюда, потому что, как ты говоришь, границы между мирами стерлись!.. И мои видения можно объяснить так же!

– Не исключено, - сказала Меила, по-кошачьи сощурив глаза и поигрывая пальцами.

А Белла, уже в который раз, подумала о Тамин. О том, как эта великая игра случайностей… или неслучайностей… распорядилась ее судьбой.

Миссис Линдсей позвонила вечером, как обещал отец. Мать Беллы долго всхлипывала в трубку, и беседа вышла не очень вразумительной; хотя и прежде между миссис Линдсей и ее единственной дочерью не было большой близости. Белла чувствовала еще большую неловкость, чем в разговоре с отцом. Как же трудно будет опять привыкнуть друг к другу…