Однако потрясение, радость, изумление на обычно отрешенном лице Имхотепа блеснули так ярко, что ошибиться было нельзя.

– Ты носишь ребенка?
– переспросил жрец.

Меила кивнула, опустив глаза. Она не могла, размышляя об этом, восторгаться так безоглядно, как ее муж: однако улыбнулась Имхотепу в ответ и почувствовала, как внутри нее тоже зарождается радость. Как цветок, который нужно неустанно поливать, чтобы красные пески пустыни не засушили его…

Имхотеп прижал жену к себе, покрывая ее голову поцелуями.

– Я даже не надеялся на это, - сказал он дрогнувшим голосом. Меила поняла, что это правда, - несмотря на то, что они предавались любви так часто, не только ночью, но и днем, Имхотеп до сих пор не мог поверить, что он снова человек и мужчина, благословленный и обремененный тем же, что и остальные.

Муж бережно взял ее на руки и посадил на кровать. Они с ним разделяли спальню Меилы - ее девическая кровать была огромной, как у принцессы.

– Я теперь не смею прикасаться к тебе…

Меила тихо рассмеялась.

– Не довольно ли нам этого запрета? Иди сюда, - она протянула к Имхотепу руки. Несмотря на поселившуюся внутри уверенность в беременности, ее желание никуда не делось: даже возросло.

– Я знаю, ты будешь осторожен.

Имхотеп подчинился. Он любил ее очень чутко… он всегда сдерживался даже на любовном ложе, не позволяя себе грубости и неистовства, свойственных, по его словам, только солдатам или каменотесам. Однако Меиле все больше хотелось стонать под его ласками: и сегодня она даже закусывала руку, чтобы не делать этого громко.

Когда любовь кончилась, она ощущала себя сразу утомленной и переполненной.

Египтянка лежала, опустив голову на грудь Имхотепа, который обнимал ее одной рукой; глаза у нее закрывались, а с губ так и не сошла улыбка.

Она думала, что муж уже спит, - но неожиданно рука жреца прижала ее сильнее, и Имхотеп спросил:

– Ты счастлива со мной?

– Да, - отозвалась Меила.

Ей и вправду не хотелось сейчас ничего большего, кроме как быть с ним, - но это потому, что она еще не придумала, чего хотеть дальше…

А еще Меила с сожалением подумала, что путешествие по Европе, которое она хотела предпринять вместе с мужем, видимо, придется отложить… или изменить маршрут. Когда они дождутся Хафеза из Лондона, срок будет уже приличный: если только она все-таки беременна.

На другой день Меила пошла к доктору Уайту, который был “врачом широкого профиля” и принимал английских пациентов у себя в собственном кабинете.

Конечно, медицинского обслуживания европейского уровня в Каире было не получить. Мало кто из квалифицированных врачей соглашался приехать сюда на постоянную практику. В особенности после того, как Египет перестал быть английской военной базой.

Египетские женщины у доктора Уайта появлялись редко - однако Меилу он уже неоднократно принимал и, конечно, запомнил. Англичанин был искренне рад видеть такую культурную восточную даму.

Он пригласил пациентку в свой кабинет, обставленный по-турецки, даже с трубками и перекрещенными ятаганами, украшавшими одну стену.

Англичанин предложил ей сесть, и сам сел за свой стол. Доктору Уайту было около пятидесяти пяти, голова его стала белой, но он оставался бодрым и крепким.

– Что вас беспокоит, мисс?..

– Миссис, - Меила подавила смешок и потупила черные глаза.
– Я теперь замужем, доктор… и, кажется, в положении.

Она положила руку на живот: и ей сразу же почудилось какое-то шевеление внутри.

– Ах, вот как, - доктор Уайт не сумел скрыть интереса, вспыхнувшего в его бледно-голубых глазах. За кого такая ученая и независимая особа, как Меила Наис, могла здесь выйти замуж?..

Однако англичанин скрыл бестактное любопытство и с улыбкой кивнул молодой женщине.

– Прошу вас, пройдите в смотровую и снимите платье. Я сейчас переоденусь и осмотрю вас.

Меила прошла в соседнюю комнату - в противоположность кабинету, стерильно белую и пахнущую карболкой*. Немного помедлив, - прислушиваясь, как доктор шумно моет руки, - Меила размотала платок, сняла черные перчатки и стащила через голову платье, оставшись в одной шелковой сорочке на тонких бретельках. Она присела на кушетку, накрытую белой простыней.

Вошел доктор Уайт в белом халате, со стетоскопом на шее. Меила почувствовала, что невольно краснеет.

– Пожалуйста, ложитесь, миссис.