– Позвольте мне оставить его, - англичанка пальцем погладила малыша по головке, почесала шейку, и он тут же заурчал.
– Я сразу поняла, что он будет нужен нам в доме!

Меила так растерялась, что забыла все бранные слова. Да это было бы и непристойно.

– Дай его сюда, - приказала египтянка.

– Мне кажется, это… это она, мисс Меила, - Роза немного покраснела, доверчиво сажая котенка на колени хозяйке.
– Хотя ему всего месяц, трудно понять…

Меила перевернула котенка на спину. Тот попытался схватить лапками ее руку, но потом снова заурчал: женщина невольно улыбнулась.

– Это самочка, - подтвердила она.

Потом снова посмотрела на служанку - без всякой улыбки.

– Как же ты посмела принести в дом кошку без дозволения моего мужа!..

Роза сама уже испугалась своей смелости, но позиций не сдала. Она присела на диван рядом с египтянкой.

– Я и не хотела, чтобы ваш муж знал, госпожа, - тихо сказала Роза. Или это Хенут, служанка фараона и покровительница кошек, сейчас смотрела на Меилу?..

Роза приготовилась принять на себя гнев хозяйки; но Меила неожиданно мирно улыбнулась. Коснулась щеки служанки, и по телу Розы пробежали приятные мурашки.

– Хочешь устроить Имхотепу последнюю проверку? Ну что ж, попробуй.

Меила взяла кошечку и подала ее обратно Розе.

– Поскольку она твоя, имя выбери сама, - в голосе египтянки проскользнула мягкая угроза.
– И отвечать тоже будешь сама.

Роза встала и поклонилась, держа животное у сердца. Кошечка запищала и завертелась в ее руках, должно быть, проголодавшись.

– Я отнесу ее на кухню, покормить, - англичанка просяще улыбнулась.

Меила пожала плечами.

– Если не выронишь по дороге. Держи ее в своей комнате и позаботься, чтобы она не пачкала в доме.

Когда Роза повернулась, чтобы уйти, Меила заметила наметившуюся округлость под ее платьем. Сдвинув брови, египтянка положила руки на свой живот.

Кто знает, не вредно ли держать кошку беременным?.. Нужно будет спросить доктора.

Шел уже пятый месяц, и за это время было достигнуто совсем немало. Хафез вернулся два месяца назад с видом триумфатора - он хвастался дозволением на новые масштабные раскопки в Долине царей, которые будут вестись под его руководством.

Может быть, Хафез опять возмечтал привлечь Имхотепа к этому богомерзкому, с точки зрения жреца, делу. Но пока у директора Британского музея, равно как и у Имхотепа, хватало благоразумия не заговаривать об этом в лоб.

Имхотепа, по протекции Хафеза, официально взяли консультантом в Каирский музей. Теперь жрец много времени проводил там, исследуя новые находки, - и хотя к его мнению прислушивались, но пока что не больше, чем к мнению других местных экспертов. Даже чаще, чем у них, его слова считали “недостаточно взвешенными”.

Англичане со своим английским юмором, наверное, оценили бы эту ситуацию - мертвые экспонаты огромной исторической важности теперь исследовал живой экспонат, важность которого была неизмерима…

Интересно, хоть кто-нибудь в музее догадывался, кто такой Сети Амир?

Сегодня Имхотеп как раз был в музее - “на работе”.

Меила до сих пор не могла вписать верховного жреца Осириса в свой мир, в повседневность. Ей казалось, что если только это слияние произойдет, умрет какая-то часть ее существа: лучшая ее часть…

Меила так задумалась, что очнулась, только когда паркет позади скрипнул под тяжестью шагов и ей на плечи легли сильные ласковые руки. Египтянка вздрогнула, но тут же улыбнулась.

Имхотеп, склонившись к жене, потерся о ее висок щекой.

– Моя сестра Исида сидит и ждет меня…

Ей так нравилась его гладкая кожа. Тех, на чьем теле слишком много растительности, люди Та-Кемет считали дикарями.

Меила встала, и Имхотеп приблизился к ней: супруги взялись за руки и поцеловались.

– Ты опять вошел без звонка, - с ласковым упреком сказала египтянка.

– Я не люблю этих устройств, ты знаешь.

Имхотеп с улыбкой погладил ее по щеке. Кто бы ни владел этим домом, как бы бессмертный жрец ни любил ее, он всегда будет поступать так, как считает нужным.

Меила прижалась к нему: муж обнял ее, и оба с волнением, - каждый раз новым, - почувствовали биение жизни, которую зачали.

– Ты голоден?
– спросила Меила, когда отстранилась от мужа.

Имхотеп кивнул. Меила почувствовала, как ее накрывает волна любви. Он наконец принадлежит ей, и она может кормить его, как все любящие жены своих мужей…

– Тогда иди умывайся, все готово.

Они обычно ужинали в гостиной: иногда даже принимали здесь гостей, на которых Имхотеп неизменно производил впечатление.