— Нет, — отозвался Василевски. — Со мной она об этом не говорила.

— Ну прямо как агент 007, — усмехнулся Йен. — Всё делает втайне.

— А знаешь, почему? — вдруг произнёс Пол. — Она уже боится твоей реакции на её решения по поводу работы. Слушай, из-за чего ты так относишься к её стремлению построить карьеру? Что в этом плохого?

— А, то есть, по-твоему, ещё не успев родить, бежать заключать контракт на новый сезон, прекрасно зная, что через несколько месяцев у тебя на руках будет маленький ребёнок, это нормально? — мужчина чувствовал, как злость закипает в нём вновь.

Йен открутил необходимые болты, и вместе с Полом они сняли рычаг подвески.

— Ладно, согласен, здесь она палку перегнула, — сказал друг. — Может, на эмоциях это сделала… Но у вас ведь возникали конфликты и до этого. Она не изменится, — покачал головой он, повторив то, к чему Сомерхолдер раз за разом приходил в эти дни. — Да и должна ли?

— Господи, да почему ты постоянно защищаешь Нину? — с раздражением спросил брюнет.

— Потому что это её жизнь, её работа, её карьера, её право выбирать, — ответил Уэсли. — Представь, если бы она была против того, чтобы ты занимался благотворительностью. Ты бы реагировал иначе?

Йен на мгновение задумался, но пример, приведённый Полом, всё равно показался ему неубедительным.

— Как бы я ни был увлечён чем-то, я всегда разделяю свою семью и то, чем я занимаюсь, — сказал он, вынимая ШРУС. — У Нины границы между этим отсутствуют напрочь. Она каждый раз пытается убедить меня в том, что наши отношения и карьера одинаково важны для неё, только вместо того, чтобы провести лишний вечер дома, она уезжает на очередной кастинг. Её отговорки у меня вот где уже, — выплюнул Сомерхолдер, указав на горло. — Её не изменила даже беременность.

— Может, вам обратиться к семейному психологу? — несмело предположил поляк. — Кому-то, говорят, помогает.

— Мы сами-то не можем разобраться в своих отношениях, хочешь сказать, что за нас это сделает какой-то левый мужик, знающий нас от силы часа два? — усмехнулся Йен. — Слушай, попробуй открутить эту втулку, она у меня что-то туго идёт.

Он протянул Полу ключ, и тот, с непривычки не очень аккуратно попытался отсоединить деталь.

— Осторожно! — воскликнул Смолдер. — Не выдерни внутренний ШРУС, порвёшь пыльник, и тогда без автосервиса точно будет не обойтись. Только тогда ты машину ещё недели три не увидишь.

— Чёрт, — выругался Василевски. — Говорю же, со ШРУСами дело не имел. Спасибо, что сказал.

Несколько минут друзья провели в молчании, но вдруг Пол прервал эту паузу.

— Скажи, ты любишь её? — спросил он, пристально посмотрев на Йена, и даже отвлёкся от работы.

На самом деле, ответ Уэсли знал хорошо — так же, как и своего друга. Этот вопрос он задал для того, чтобы Йен хотя бы на несколько мгновений забыл о своей ненависти.

— Любви бывает недостаточно, бро. Я понял это только сейчас, — с горечью негромко произнёс брюнет. — Да, я по-прежнему люблю её, хотя ещё никогда мне не было так трудно находиться рядом с ней. Потому что без неё ещё хуже. Я могу сказать это даже сейчас, когда я дошёл до такого состояния, когда мне сильно хочется отвесить ей пощёчину. Я безоружен перед этими чувствами. Скорее всего, со временем всё уляжется, через пару дней мы отойдём, утром вновь проснёмся в одной постели. Но мне надоело жить от ссоры до ссоры, постоянно находиться в ожидании перемирия. Мы оба должны измениться для того, чтобы не разрушить всё окончательно, я знаю это. Мы пытались, но я вижу, что мы не можем сделать этого. Если даже у нас это получится, нам не принесёт это счастья. Нина не сможет без кинематографа, а я не сумею жить с постоянным ощущением того, что неволю её.

Йен помолчал немного, а потом задумчиво, несмело добавил:

— Может, нам и не стоило начинать всё сначала…

— Вы слабаки, — проговорил Пол, словно бы не слушая его.

Фраза Уэсли звучала безапелляционно и с презрением. Йен поднял на него взгляд.

— Почему? — с возмущением спросил он.

— Если ты действительно нуждаешься в человеке, то многое отходит на второй план, когда ты понимаешь, что ещё немного — и ты можешь его потерять. Сейчас вы оба рискуете навсегда упустить то, к чему так долго шли и о чём мечтали. Вы готовы сами отказаться от своих отношений, только бы не были попраны ваши собственные желания. Ну разойдётесь вы, найдёшь ты тихую девушку, которая будет смотреть тебе в рот и сидеть дома, готовить тебе обеды. Ты полюбишь её после стольких лет, проведённых с девушкой, которая является её полной противоположностью, но при виде которой у тебя так счастливо блестели глаза? Это большой вопрос. Я знаю тебя, как свои пять пальцев, и, поверь, обычная домохозяйка — это не твой вариант, что бы ты ни говорил по поводу того, что тебе нужна спокойная семейная жизнь. То же самое и с Ниной. Вы уже пытались завести новые отношения, что из этого получилось?

Сомерхолдер вздохнул.

— Вы только причинили боль друг другу и тем людям, которыми так отчаянно пытались друг друга заменить, — сказал Пол. — Глупо будет наступить на те же грабли ещё раз, тем более ты даже сейчас, поссорившись с Ниной вдрызг, без тени сомнения говоришь: «Я люблю её». Может быть, ваши чувства друг к другу для вас сейчас сродни какому-то наказанию. Здорово, когда можешь не задумываясь попрощаться с человеком и навсегда вычеркнуть его из своей жизни, не чувствовать ничего. Но вы другие. И если вы действительно хотите иметь совместное будущее, то у вас не останется другого выбора, кроме как просто побороть свой эгоизм. Или, в конечном итоге, произойдёт что-то, что ясно покажет вам, что вы уже давно стали единым целым. Когда родится ребёнок, вы оба изменитесь. Вам будет уже не до конфликтов и претензий, потому что ему нужна семья, где мама и папа любят не только его, но и друг друга, — друг похлопал Йена по плечу. От того презрительного тона, которым Василевски начал разговор, не осталось и следа: он действительно хотел помочь. — Знаешь… Просто представь, какой станет твоя жизнь без этой девушки. Или вспомни, что ты чувствовал, когда три года на работе пытался улучить момент, чтобы поговорить с ней о каких-то пустяках, а приходя домой, называл любимой другую. Ты готов повторить это всё ради каких-то призрачных ценностей? Только уже без возможности что-либо вернуть.

Йен молчал, не зная, что сказать.

— Подумай об этом, — мягко произнёс Уэсли.

Слова Пола произвели на Сомерхолдера сильное впечатление, хотя он пока был зол на Нину. Удивительно, но к теме их взаимоотношений они больше не возвращались: Василевски дал другу пищу для размышлений, и подумать обо всём он должен был в одиночестве. Йен провёл у Пола несколько часов, пока они ремонтировали его автомобиль, а потом проверяли его, немного поездив по окружности, чтобы убедиться, что звуки под колесом исчезли.