Шрифт:
И теперь кто-то сказал, что у меня на Губах Кровь. Может, потрескались от зимних морозов, может, искусаны в приступе безнадежной злости.
Холодный ветер приходит ночью.
Когда ты выжат и обесточен.
Бумаги раскиданы на полу, присланные через сову.
Настанет утро, и все по новой.
И как теперь разорвать оковы?
В порыве память не стереть. Пусть все как есть.
Дай надежде догореть.
По струнам пальцами небрежно.
Я буду здесь, помнишь, как и прежде.
И лучше запятой, чем точкой… Пока мне есть, о чем жалеть!
Времени осталось мало.
Как нам отмотать сначала?
Ответа не нашли, почему разорваны струны твоей души?
Искали выход, упали в пропасть.
Остаться чувствам мешала гордость.
Не гаснет свет, накаляя громкость.
И каждый сам, от чего же ломка?
Никто из нас не свободен, разве.
Зачем же память упрямо дразнит.
По струнам пальцами небрежно.
Я буду здесь, помнишь, как и прежде.
Знакомый почерк на пергаменте.
Я груба очень, и молчалив ты.
Идти вперед и не обернуться.
А вдруг опять наши дороги сойдутся.
Я взрослая девочка, впервые в жизни, лежа в темноте, плачу от того, что в первый раз за долгие годы вдруг поняла, как мне не хватает Северуса. Я вдруг почувствовала себя деревом без корней, которое может опрокинуть любой сильный ветер, любая непогода. Лежа, я живо представила себе, как было бы замечательно, будь он сейчас рядом. И, может быть, первый раз в жизни так остро ощутила, как он мне необходим! Как он нужен мне, как же я люблю его! И так захотелось, чтобы он в ответ меня обнял. Северус, ты не хочешь нестерпимо вновь почувствовать себя таким любимым и нужным? Нужным по-настоящему? Почему ты меня не любишь?
Не спрашивайте меня, да я пьяна!
Пьяна его я запахом и вкусом,
И выпью сотню раз еще до дна,
Его слова, чей градус явно с плюсом.
Наверно, я уже схожу с ума…
Серьезный и при этом очень милый,
А вспомнив еще раз его глаза…
О черт возьми! Какой же он красивый!
Не спрашивайте меня, я им больна!
Его касанье — тут же лихорадка,
И отказать уже я не вольна,
Да и зачем? Ведь на губах так сладко…
О чем мечтаю ночью, перед сном?
Конечно же о нем, и даже утро
Не может спорить с внутренним огнем,
Желанье изнутри сжигает будто…
Увы, меня нельзя уже спасти,
Я душу, сердце, всё ему открыла…
Открыла для неистовой любви,
А нужно ли оно — спросить забыла.
Сотри мои чувства, уничтож их, разочаруй меня, прошу, чтобы и в сторону твою не посмотрела…
Убить мечту. Отпустить. Не ждать тебя. Больше не любить… Как хочу, но как… Как все забыть?!
Или просто люби… Хоть в мечтах своих будь со мной…
Я осталась совсем одна в этом мире. И я решила, если мне суждено жить в печали — можно хотя бы окружить себя прекрасными вещами, и пускай со мной будет мужчина, которого я ни капли не люблю. Меня манила тьма, которую я ощутила в его сердце. Я мечтала однажды потеряться в ней…
— Кончай с этим, ясно? — твердо сказал себе я. — Разговоры с самой собой — первый признак сумасшествия.
Мы в очередной раз с Северусом наговорили кучу гадостей друг другу, я была в бешенстве и стала швырять в него книги, которые попадались по пути.
— Что здесь происходит? — раздался голос Альбуса.
— Это все аристократическая кровь, дает о себе знать! — произнес Северус и скрылся за дверью.
— Прощу, дорогая моя, не будь такой жестокой, — попросил Альбус. — Я понимаю, что у вас с Северусом разногласия, но будь мудрее.
— Лучше слыть жестокой, чем слабой, — раздраженно произнесла я.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, Адрианна, — очень тихо произнес Альбус.
— Нет, не понимаешь, — сказала я неожиданно громким и сильным голосом. Во мне взметнулась безудержная ярость. — Отец ничего не понимает в моих чувствах!
Я повернулась спиной к отцу и упрямо уставилась в окно. Вдалеке белел школьный стадион.
— Не надо стыдиться своих чувств, моя дорогая, — снова послышался голос Альбуса. — Наоборот… в том, что ты способна ощущать такую боль, заключена твоя сила.
Я чувствовала, как ярость жжет меня изнутри, пылая в ужасной пустоте, наполняя желанием покарать отца за это спокойствие и эти ненужные слова.
— Ах, вот как — моя сила? — мой голос дрожал, а сама я не отрываясь смотрела на школьный стадион, уже не видя его. — Да тебе-то… ты-то откуда знаешь?