Если Константинополем овладеют паписты, ваши сочинения отправятся в огонь, уже потому только, что вы женщина, – и как бы и вам самой не пойти в огонь следом.

При мертвых священниках мы нашли письма, слишком размокшие, чтобы прочесть их: к счастью, это кожа, а не бумага. По тому, что удалось различить, мы почти уверились, что это рука папы.

Бесконечно жаль, что мы не узнаем, какое поручение пираты получили из Ватикана, - но теперь они подготовятся лучше. Вероятно, ждать уже недолго.

Обнимаю и благословляю вас как брат, и целую ваши прекрасные руки. Если нам суждено встретить бедствие вместе, я постараюсь спасти вас любой ценой.

Ваш верный Леонард Флатанелос”.

У нее из глаз закапали слезы, когда она дошла до конца: это было, несомненно, письмо поклонника, влюбленного. Посланию комеса предстоит отправиться туда же, где уже хранится другое преступное письмо.

Конечно, мужа ни о чем предупредить было нельзя.

Была уже осень, середина сентября, когда Константинополь увидел множество галер, приближающихся к нему, - флотилия, казалось, заняла целое море: суда шли в безупречном порядке, как будто их вели самые опытные капитаны и командиры, действующие, как единое целое. Этот флот, несомненно, превосходил императорский.

Феодора узнала обо всем, только когда в гинекей прибежал возбужденный Теокл: воин был так взбудоражен, что даже забыл о приличиях.

* “Энеида” (Вергилий). Данайцы - в древнегреческой мифологии (в частности, у Гомера) название греков.

* Древнегреческое название Мраморного моря.

* Выбритое место на темени как знак принадлежности к католическим церковнослужителям.

========== Глава 52 ==========

“Мое сердце томится по присутствию вашего божественного духа, которое более чем что-либо другое могло бы смягчить горечь моей судьбы”. “О, моя мать, моя сестра, мой учитель, мой благодетель! Моя душа очень опечалена. Воспоминания о моих детях, которых я потерял, убивают меня… Когда я слышу вести о вас и узнаю, как я надеялся, что вы более счастливы, чем я сам, тогда я, по меньшей мере, только наполовину несчастен”.

Из писем епископа Синезия к Гипатии, женщине-ученому греческого происхождения, погибшей от рук фанатиков-христиан

Предупреждение: фемслэш.

Теокл, согнувшись и пытаясь отдышаться, точно после марафона, сказал:

– Госпожа, пришли корабли… Много галер, помощь из Рима!

Феодора встала; она покрепче перехватила дочку, которую взяла с колен на руки.

– Вот как?

Теокл кивнул, не глядя на нее. Он, должно быть, что-то подозревал – не зря же они с Леонидом сопровождали ее на все тайные свидания! Может быть, что-то и намеренно утаивали от господина!

Феодора закрыла глаза, губы шевельнулись в молитве – но потом она села в кресло снова и улыбнулась.

– Спасибо, что предупредил меня… Это очень хорошо – что нам прислали помощь!

Она сжала руки в кулаки.

– Теперь должно явиться посольство к василевсу – и император примет посланников здесь, в Большом дворце… Нам не нужно никуда идти, все скоро станет известно!

Она сделала жест, изгоняя охранителя из гинекея, и он коротко поклонился и ушел. А Феодора посмотрела на женщин – сначала на одну, потом на другую.

– Молитесь обе, - мрачно приказала она.

Сама она молиться не могла. Не хватало веры; или, может быть, веру перестали вселять привычные слова.

Феодора не могла видеть того, что происходило на побережье, - но это видели глаза человека, поклявшегося ей в верности. Ромей смотрел, разрываясь между надеждой и ненавистью, как галеры одна за другой причаливали к пристани; как с них спрыгивали смуглые черноволосые люди, одетые пестро и очень неопрятно. Запах их тел скоро наполнил бухту, смешавшись с привычным запахом моря, рыбы, отбросов и греческого пота. Но католическая грязь пахла не так – она пахла застарелой ненавистью к собственной природе и к природе православных союзников!

Итальянские капитаны и послы заговорили с пришедшими на берег эпархом* и царевыми мужами, которые долго расспрашивали гостей о цели прибытия, составе флотилии, ее численности и силе - католики и православные улыбались друг другу и старались не морщиться. Царевы мужи приветливо жали руки генуэзцам и венецианцам, а с некоторыми даже обнимались.

Леонард Флатанелос поджал губы и отступил назад, спрятав руки за спину при виде этих преувеличенных любезностей. Он бы так не смог.

Потом капитанов и всех начальствующих людей повели во дворец; команды остались на кораблях. Для них требовалось подготовить жилище попросторнее и попроще.

Комес мрачно кивнул самому себе, когда яркие развевающиеся одежды итальянцев и темные платья царевых мужей скрылись из виду.

– Место… мы найдем им хорошее место, - пробормотал Флатанелос, с серьезной, выстраданной злостью глядя на галеры, на любой из которых мог прятаться его родич.

Конечно, обыскивать корабли союзников было невозможно. Как и невозможно было заглянуть им в души.

Но поместить их можно там, где это удобнее всего – чтобы наблюдать за всеми и обезопасить себя на случай предательства. Конечно, император даст гостям охрану, чтобы уберечь римских друзей от всяческих покушений. И кто войдет в эту охрану – будет решать сам василевс со своими доверенными слугами.