Я нервно сглотнула и замерла на месте.

– Что-то случилось с мамой?

Как только я произнесла этот вопрос, у меня перед глазами тут же всплыл родной силуэт Джейн. Время ее не щадило, как бы ученые Асгарда не пытались продлить жизнь возлюбленной бога грома и молний. Тщетно. Мама угасала день за днем. На ее лице появлялось все больше и больше морщин, а с губ исчезла прежняя беззаботная улыбка. В волосах начала проступать седина. Пожалуй, только темно-карие глаза остались неизменного шоколадного оттенка, излучая все те же свет и теплоту. Мне было невыносимо больно. Каждый раз перед сном я смотрела на свое отражение в зеркале и видела всю ту же двадцатилетнюю девушку с рыжей копной волос. Естественно, за эти три года я практически не изменилась внешне, разве что волосы отросли. Но я знала, что такой я останусь еще многие сотни и сотни лет. Я прекрасно понимала, что когда-то для меня настанет самый страшный день во Вселенной. Я потеряю родную маму, потеряю своих мидгардских родителей, своих друзей. Я потеряю все, что меня связывало с прежней жизнью и навсегда растворюсь в величии дворца. Стану принцессой Сигюн. Навсегда. Этот день должен стать самым страшным в моей жизни, но он неизбежен. Я не могла ничего с этим поделать, как со смертью своей матери.

За последний год Джейн перенесла два воспаления легких и бесконечное количество простуд. Ее бесконечная череда болезней в какой-то момент стала для нас нормой. И это ужасало.

– Нет, – ответил папа и присел на темно-синий диван.

Я выдохнула с облегчением.

– Мы тебя не ждали сегодня, – честно призналась я, присаживаясь рядом с ним.

Я взяла Тора за руку и попыталась заглянуть в его глаза. Он отвернулся в противоположную сторону, стараясь скрыть свою слабость.

– Проблема не в Джейн, дорогая, – произнес Тор после долгого молчания.

– А в ком же? – обеспокоено спросила я. – Неужели нашему миру грозит война?

– Нет.

– Тогда я не понимаю, почему ты так мрачен? Скажи мне. Не томи, – практически потребовала я, внимательно изучая печальное лицо отца.

– Один... – начал Тор, но так и не смог закончить.

Я выдохнула, почувствовав, как горлу подступают непрошеные слезы. Великий Всеотец находился в состоянии сна вот уже несколько месяцев без пробуждения. Сначала такие сны были редким явлением. Он засыпал раз в год и просыпался по истечению недели. Затем же целебная кома стала обыденным делом. Все сетовали на то, что он слишком утруждает себя государственными делами и совсем не заботится о себе, но только близкие видели, что причина кроется не в физическом истощении, а в духовном и эмоциональном. Всеотец скучал по царице Фригг, переживал за старшего сына, который убивался горем, наблюдая за увяданием любимой женщины, и сетовал на то, что ему так и не удалось устроить жизнь младшего принца. Локи стал нелюдимым, можно сказать диким. Трикстер целыми днями сидел в своей комнате, занимая себя чтением книг или помогая отцу с разрешением проблем в государстве. Он не желал заводить новых знакомств и поддерживать прежние. Бог коварства закрылся от всего мира. Мы редко виделись. Только на торжественных мероприятиях в Асгарде. Нам еще реже удавалось поговорить. Меня постоянно окружали царские советники или дамы, докучая своими светскими разговорами или сплетнями. Да я и сама не горела желанием заводить беседу с ним, прекрасно понимая, что не стоит ворошить прошлое и вскрывать старые раны. Так было лучше для всех. Отныне мы жили разной жизнью. Все вернулось на круги своя. Далекие. Незнакомые. Близкие.

– Когда? – задала я вопрос, немного оправившись от шока.

– Сегодня на рассвете. Целители сказали, что не в силах сделать что-то еще. Он умирает. Естественной смертью. От старости.

Папа закрыл глаза и шумно вдохнул раскаленный воздух.

– Тише, – успокоила я его.

Мы просидели на диване несколько минут, не проронив ни слова. Я плакала, а папа только постоянно вздыхал, потирая переносицу.

– Всеотец прожил долгую и счастливую жизнь. Он взял в жены самую прекрасную женщину всех девяти миров, которая принесла ему сына, наследника. Ледяной мир подарил ему еще одного сына, не менее прекрасного и достойного, чем первый. Старший сын, который со временем превратился в могучего война, стал героем не только Асгарда, но и Ванахейма, Льесальвхейма, Нидавеллира, Мидгарда, Йотунхейма, Свартальвхейма, Хельхейма и Муспелльхейма. После совершенных подвигов, он преподнес своему отцу самый прекрасный подарок – внучку, наследницу престола. Он также женился по любви и готов был всегда пожертвовать собой ради близких ему людей. Младший же сын также стал воином и великим политическим деятелем, – попыталась подбодрить я своего отца.

– Способность красиво говорить ты унаследовала от бабушки, царицы Фригг, – грустно улыбнувшись, сказал Тор.

Я смотрела на него и видела себя в будущем. Дочь, у которой годы забрали мать и отца. Невыносимо даже думать о таком. Радовало одно – Тор еще не скоро оставит меня. Он стал моей опорой, добрым другом и защитой в этом чуждом мире. Он стал моим отцом.

– Не буду скромничать, но это так, – ответила я после короткой паузы.

Тор ухмыльнулся и откинулся на спинку дивана. Его состояние немного улучшилось. Во всякое случае, он перестал тяжело вздыхать каждую минуту и хмурить брови.

– А какие новости есть у тебя? Чем ты живешь? – полюбопытствовал Тор, сменив тему разговора.

Никто больше не хотел говорить о смерти. Не сегодня. Не в этот теплый солнечный день.

Я последовала примеру отца, устроилась поудобнее на своем месте и велела слугам подать чай.

Главный дворец Асгарда выглядел необыкновенно тихим и опустошенным. Казалось, все здесь застыло во времени. Величественные каменные балконы, помпезные мраморные колонны, опоясывающие здание по кругу, нежные розовые деревья в прекрасном саду Идун поблекли, превратились в жалкие декорации. Они выглядели картонными и плоскими. Бутафория. С последним вздохом царя все потеряло смысл и прежнее очарование. Вместе с ним из этого места уходила сама жизнь.

Я боялась закрыть глаза. Боялась моргнуть. Боялась, что в какой-то момент дома, мосты, площади превратятся в руины. В один миг. Стоит только отвернуться. Забыться. Это было глупо, но почему-то я всегда считала, что именно Один является центром мироздания. Источником энергии и сил на этой планете. Он ушел. Что же ждет царство теперь? Я не знала.

Издав тяжелый вздох, я поднялась по главной лестнице, которая вела в тронный зал. Он изменился. Праздничные алые ленты исчезли, на их место пришли черные с золотистой окантовкой. Помещение тонуло в мрачных оттенках и свежих розах. Именно эти цветы служили единственными яркими желтыми пятнами среди всеобщего траура. Желтые розы – любимые розы Фригг, когда-то привезенные молодой царицей с ее родной планеты. Спустя столько лет они вновь распустились для того, чтобы сопроводить царя в последний путь. Даже самый равнодушный скептик поверит в судьбу.

Мне с трудом удалось найти в себе силы и пройти в центр зала, где на месте привычного для глаза трона расположили тяжелый гроб со стеклянной крышкой. Я судорожно сглотнула и заставила себя бросить быстрый взгляд на мирного Одина. В первые секунды можно было подумать, что царь лишь задремал и видит прекрасные сны. Об этом говорили его расслабленный лоб и губы, застывшие в мечтательной улыбке. Всеотец впервые за долгое время выглядел счастливым. Еще бы... сегодня он воссоединится со своей возлюбленной. Он так долго ждал этого дня, так долго откладывал эту встречу.