«Нет», - внезапно подумала Дени. Сначала Мирри Маз Дуур приготовила лечебный пластырь и велела Дрого приложить его к ране, но он сорвал его. А потом… это моя вина, это я попросила применить заклятие. Я не знала, о чем прошу, я была всего лишь юной девушкой… на погребальном костре Дрого она дала жизнь Дрогону, Рейегалю и Визериону, там она стала истинной Матерью Драконов. Я не буду больше сожалеть и не буду больше вспоминать об этом. Дрого и Рейего мертвы. В глубине души она всегда будет тосковать по ним и гадать, как сложилась бы их судьба, будь они живы, но сейчас Дени почувствовала, как эта дверь плотно закрылась в ее сердце. Бурерожденная, Неопалимая. Она рождена для большего. Каким бы невозможным это ни казалось, когда-нибудь настанет день, когда безумного Эйериса Таргариена будут вспоминать лишь как отца королевы Дейенерис.

Но сначала нужно выбраться из этой клетки.

С убийством Чхако можно повременить, решила Дени. Я разбила цепи множества рабов, теперь я должна разбить свои собственные. Она не знала, как долго находится здесь, - по меньшей мере две недели, а может, уже почти месяц. У нее не было под рукой никакого инструмента, с помощью которого она могла бы взломать свою темницу. Из обрывков разговоров она поняла, что Чхако не собирается просто сдать ее в Дош Кхалин и покончить с этим. Зачем позволять западной шлюхе осквернять вековую мудрость, подстрекать старух одним богам известно на какие безумства? Нет, ее ждет иная участь.

Кхаласар двигался весь день, а Дрогон так и не вернулся. Дени всегда волновалась, когда такое случалось. Она не могла стереть из памяти ни обугленные кости маленькой Хаззеи, ни лицо ее отца. Драконов нельзя приучить к узде, но она должна была хотя бы попытаться ограничить их, ведь иначе умрет еще тысяча Хаззей. «Мне следовало лучше воспитывать их, - подумала королева. – Нужно было приучить их к моему лицу, к моему голосу, к моим командам. А вместо этого я отдавала все силы, чтобы править Миэрином». Городом обмана, пыли, рабов и гарпий. Когда вернусь, разнесу его по кирпичику.

К ночи они остановились. У Дени все болело от постоянной тряски, а ее терпение иссякло.

– Эй, ты, - позвала она по-дотракийски одну из рабынь-прислужниц. – Подойди, я хочу поговорить.

Смущенная девочка подошла ближе, не смотря Дени в глаза. «Следует быть осторожной, - подумала Дени. – Если заметят, что мы разговариваем, она пострадает первой». Она улыбнулась.

– Не бойся. Как тебя зовут?

Рабыня метнула на нее испуганный взгляд и тут же опустила глаза.

– Я… ее зовут Зари, кхалиси.

Дени понравилось, что девочка обращается к ней, используя ее прежний титул.

– Зари. Откуда ты, дитя?

– Мой отец был ко у кхала Кворо, - ответила девочка. – Он мертв. Кхал Чхако убил его две луны назад. – Она пугливо посмотрела по сторонам. – Неразумно с моей стороны говорить с вами так свободно. Это известно.

– Тебе нечего бояться, - сказала Дени, с горечью вспомнив, как обещала то же самое Ероих и всем остальным ни в чем не повинным людям, которых тщетно пыталась спасти. – Я Мать Драконов. Если я прикажу, мой Дрогон убьет любого, кто попытается причинить тебе вред. – Точно ли? Но сейчас нет времени на сомнения.

При упоминании о Дрогоне Зари временно лишилась дара речи. Наконец она произнесла:

– Это чудище… говорят, он демон, которого вы породили с помощью кровной магии. Говорят, вы убили кхала Дрого, чтобы дать ему жизнь. Он…

– Это тоже известно? – скривившись, спросила Дени. Не так уж далеко от истины. Хоть в воинской доблести дотракийцам практически нет равных, они суеверны, словно дети, наслушавшиеся сказок о призраках. Гибельное нетерпение Визериса во многом было вызвано презрением к их бесконечным знамениям и предсказаниям.
– Как бы там ни было, он мой. Итак, милая, ты знаешь, куда мы направляемся?

Зари снова заколебалась. Она выглядела не старше Миссандеи. Дени скучала по своей маленькой переводчице, милой, храброй и умной не по годам, скучала так же сильно, как и по Джораху. Наконец девочка наклонилась к прутьям клетки и, понизив голос до еле слышного шепота, сказала:

– В шатре кхала Чхако говорят о стране теней. О старых тайнах и красных жрецах. Кхал считает, если он отдаст тебя им в подарок, они в ответ дадут ему бессчетные богатства и могущество.

Асшай. Дени не могла сказать, что удивлена. Удивительным было то, что дотракийцы, которые не доверяли колдовству так же, как и морю, готовы посетить красных жрецов в Асшае и даже заключить с ними сделку. Дени знала, что как последняя из Таргариенов она представляет большой интерес для культа огнепоклонников, а если вместе с ней прилагается еще и один из трех ныне живущих драконов, ее стоимость возрастает безмерно. Кхал Чхако, действительно, сможет до конца своих дней жить в богатстве, и все соседи и родня будут бояться и уважать его за то, что он осмелился вступить в сделку с порождением теней. Если он достаточно храбр, чтобы отправиться в Асшай, ему достанет смелости сесть на корабль и отправиться в Вестерос.

Дени выбросила эту мысль из головы. Слишком скоро, слишком скоро. Поскольку Зари упомянула о красных жрецах, она вспомнила о Куэйте в красной лакированной маске. Эта женщина приехала из Кварта с Ксаро Ксоан Даксосом и Пиатом Преем. «Чтобы продвинуться вперед, ты должна вернуться назад, чтобы обрести свет – пройти через тень», - прошептала Куэйта, загадочным образом появившись в каюте Дени посреди ночи. Дени думала, что провидица говорила ей об Асшае. Тогда, может, стоит позволить Чхако сделать это?