«Деревья, - прошептал Бран. – Они стояли здесь даже в Век Героев. Смотри».

Того, о чем он говорил, просто не могло быть, но…

Время исчезло…

Джон собрался с мыслями и прыгнул вниз, словно с тысячефутовой скалы.

На этот раз падение показалось ему бесконечным. Он отчаянно боролся в темноте, едва в состоянии держаться за обрывки собственного разума, а дерево сжималось и искривлялось вокруг него, становясь все меньше и меньше. Джон испугался, что Бран ошибся, что дерево превратится в побег, потом в росток, а потом исчезнет окончательно – и он вместе с ним, если ему не удастся вовремя сменить сущность. Но тут он перестал падать, пришел в себя и всмотрелся за горизонт, туда, где должна быть Стена, – но никакой Стены не было.

Видение было нечетким и туманным, вызванным из таких неизмеримых глубин памяти, что Джон различал едва ли одну деталь из пяти. Но и этого было достаточно. С одной стороны стояли воины, одетые в черное, и их предводитель держал пылающий меч, а с другой – безжалостный строй Иных. Белые словно иней, голубые словно небо, вооруженные тысячами тонких ледяных копий. Две армии бились под покровом черного, черного неба.

Рассветная Битва. Джон знал о ней из сказок Старой Нэн. Про Долгую Ночь. Про то, как Дети Леса и Первые Люди сражались против Иных, но не могли одержать победу, пока наконец не обнаружили, что Белых Ходоков можно убить драконьим стеклом. А потом – эти истории он слышал на Стене от людей Станниса, обсуждавших пророчества, которые изрекала про их короля красная женщина…

Азор Ахаи. Герой, который возглавил битву против Иных, с алым мечом под названием Светозарный, который он закалил в крови своей любимой жены.

Еще один кусочек встал на свое место. И еще один.

«Я не возьму себе жены, не буду отцом детям», - так говорилось в клятве. Мейстер Эйемон сказал, это из-за того, что любовь убивает долг, что нельзя заставить человека делать выбор между своей кровной семьей и черным братством. Но на самом деле здесь скрыто больше.

Они все произнесли эту клятву, но никто не знал ее истинного значения…

Я – Дозорный на Стене; я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет.

Светозарный.

У Джона кружилась голова. Он не мог удержать перед собой видение Рассветной Битвы, и оно исчезло в пыли веков. Азор Ахаи пожертвовал своей женой, чтобы закалить меч, который поразил Иных, и поэтому у нас нет жен. Это больше чем долг, это напоминание о том, кто мы есть. После победы в Рассветной Битве Азор Ахаи основал Ночной Дозор для защиты от Иных, а Брандон Строитель возвел Стену, чтобы сдержать их. Азор Ахаи был пламя, а Бран Строитель – лед. Азор Ахаи был родом с востока, у него восточное имя… валирийское.

Валирийская сталь. Драконья сталь. Драконье стекло. Драконы. В долгой истории всего мира был всего один дом, тесно связанный с воплощением ожившего огня.

Я был драконом. На мгновение, прежде чем очнуться.

Азор Ахаи был Таргариеном. Брандон Строитель был Старком.

Пламя и лед.

Они встретились вновь во…

Мне.

Джон лежал в темноте чардрева, пытаясь осмыслить то, что узнал. Если бы он мог дышать, то закричал бы. Азор Ахаи был первым лордом-командующим Ночного Дозора, это доподлинно известно. Ночной Дозор сам по себе был светом, который приносит рассвет, но теперь он стал сборищем изгнанников, преступников, неудачников, голодных, увечных и бесполезных. Его друзья, Атлас, Пип, Гренн и Скорбный Эдд, все те люди, с которыми он сражался, защищая Стену, они не были ни героями, ни рыцарями, но все равно исполняли свой долг…

Джон вспомнил лицо с единственным красным глазом, которое он видел после своей первой смерти. «Дым, - слышал он шепот. – Дым и соль. Тысяча глаз и один». «Кто ты?» – спросил Джон.

«Я – это ты, - был ответ. – Но ты – это гораздо больше».

И вот теперь Джон Сноу понял, что он не Джон Сноу.

В темноте над собой, вокруг себя, внутри себя он увидел голубую розу, растущую из ледяной стены, и потянулся, чтобы сорвать ее. В воздухе разлился сладкий аромат, а в лепестках цветка он увидел женское лицо. «Обещай мне, Нед, - плакала женщина, – обещай, что заберешь его и никогда не скажешь… никогда не скажешь Роберту, никому… и даже Кэт… прости меня… никто не должен знать… о сыне Рейегара… нет… должен быть мир, он должен жить, он должен, должен…»

А потом раздался голос его отца – нет, не отца, голос Эддарда Старка, глухой и надтреснутый от скорби. «Я обещаю, Лиа, - прошептал он. – Обещаю».

«Но я не живу, - горестно подумал Джон. – Я уже не жив».

Но он все еще думал, все еще…

«Какой именно рог? – в отчаянии вопросил он непроницаемую тьму. – Какой именно рог?»

Он ждал, казалось, целую вечность. Наконец ему явилось слабое и нечеткое видение – рог, который он отправил с Сэмом, лежал в большой семиугольной комнате, должно быть, в Цитадели. Джону следовало бы обрадоваться, что Сэм и Лилли добрались туда благополучно, но он был слишком поглощен отчаянием. Рог хранился в сокровищнице, в которую послушники отдавали все, что у них было, вместе с семейным именем и своим прошлым, а взамен получали цепи, как брат Ночного Дозора – черный плащ. Сокровища хранились для изучения и памяти.

Одна из семи дверей отворилась, и внутрь вошел мужчина.

Джон не узнал его, даже память дерева не помогла. Вошедший был молод, с полными щеками, крючковатым носом, с короткой бородой и густыми черными кудрями. На правой щеке у него был шрам. Одет он был в одежду алхимика. Мужчина крутил в пальцах монетку, с одной стороны железную, а с другой – золотую. В другой руке он держал большой ключ.

Алхимик вошел в комнату, огляделся и выбрал несколько, казалось, случайных вещей. Он спрятал их в небольшой мешок и уже собрался уходить, но вдруг заметил рог.