— А ну-ка, Людка, тащи свои талмуды, — распорядился вечером Алешка. — Пока не пришли старшеклассники, подобьем бабки, посмотрим, что получается.

Людка сбегала в комнату и принесла тетрадь, в которой регистрировались дела ребят. Алешка полистал страницы, повертел тетрадь туда, сюда и ни с того ни с сего сунул ее девчонке в нос.

— На! Читай, что тут накалякано!.. За сколько дней зарегистрирована работа? За два, да? А где еще три дня? А эти буквы — «Л» и «М»? Что они значат? Лян и Митька или Луковкин и Морозов? А эти — «ч» и «к»? Чистил картошку, да?

Простокваша, ошеломленная неожиданным наскоком, сначала растерялась, но потом озлилась.

— А ты чего суешь мне в нос? Я тебе должна, да? Это ж писала Галя. У нее и спрашивай.

— А если она уехала? Ты должна была продолжать и знать, что она написала!

— А ты мне поручал продолжать? Эх, ты! Звеньевой! Машину-автомат нашел, да?

В спор вмешалась Вера. Она сказала, что записи не поздно сделать и сейчас, стоит только припомнить, кто и что делал. Девчонки и мальчишки начали припоминать. Но тут, как нарочно, встала новая трудность. Нюрка заявила, что она набрала позавчера три ведра ягод, а Алешка утверждал, что два. Никто не мог сказать, какие дела числились за Колей, сколько собрал ягод Митька.

Печальным получился и общий итог.

— На каждого не вышло и по одному большому делу в день, — удрученно заметил Алешка, стоя перед фанеркой с выписанными цифрами. — Что скажет Тимка? А Пашка Вобликов? Заулюлюкают всех.

— И не говори! — подперев щеку ладонью, вздохнула Нюрка. — Митька-то хоть и шалапутный, а кабы прибавил его трехдневную выработку, совсем другое дело бы вышло. И Колькину тоже…

Не огорчилась только Вера.

— Ничего, ребята, — сказала она. — Не всегда же удача к удаче. У старшеклассников на этой неделе тоже не все гладко шло. Вернутся они с работы — я поговорю с Сережей.

Однако говорить с вожатым не пришлось. Старшеклассники вернулись в лагерь очень поздно, уже в темноте. Сразу сели ужинать, а потом пошел дождь, и Сережа распорядился:

— Всем в постель! Завтра подъем и завтрак на час раньше. И работать нужно поусерднее нынешнего.

У Петьки, с опаской ожидавшего собрания, отлегло от сердца.

— Слыхал? — толкнул он Алешку. — До завтрашнего вечера разговора про итоги не будет. А за это время мы, знаешь, сколько сделаем?

— Правильно! — подхватил звеньевой. — Пошли к девчонкам, предупредим, чтобы готовились.

Посоветовавшись, решили выполнить за день не меньше чем по две нормы на человека. Да только просчитались и тут. Видно, не зря говорится в народе, что человек предполагает, а судьба располагает. Когда наутро звено явилось на место работы, стало вдруг ясно, что ягод там больше нету. Всей компанией, мальчишки и девчонки набрали каких-нибудь три-четыре ведра голубики. Можно было наскрести с ведро барбариса — кусты его там и тут попадались на поляне, — да разве ж это добыча?

Алешка снарядил разведку туда, где нашли ворованный мед. Но и она возвратилась ни с чем: смородину, открытую Андрюшкой, кто-то уже собрал.

— Что ж тогда делать? — садясь на валежину, разочарованно спросил Юрка. — Может, плюнуть на все да ехать домой?

— Ну вот! — укоризненно посмотрел на товарища Лян. — Как трудно, так, значит, домой?

— Зачем же так, Юра? — сказал и Алешка. — Если мы с тобой уедем, звено проиграет в соревновании, и старшеклассники засмеют всех. И тебя тоже.

Юрка покраснел.

— Да нет. Я это не серьезно… Только что ж делать?

— Делать всегда есть что, — наставительно сказал Лян. — Надо идти ручью вверх. Тайге сейчас добра много. Чего-нибудь найдем.

— А что, например?

— Я почем знаю? Может, рябину, может, бруснику. Увидим…

На поиски отправились тут же. Петька с Юркой по плану должны были осмотреть склоны сопок левее ручья. Лян и Алешка двигались справа, а девчонки обшаривали самое дно долины и, чтобы по заблудиться, аукались.

Утро выдалось тихое, ясное и по-осеннему прохладное. Тайга стояла примолкшая, какая-то задумчивая и чуточку грустная. В воздухе там и тут медленно кружились первые оброненные липами листья, серебрились тонкие паутинки. Почти неслышно звенела деловитая перекличка синиц и поползней.

Петька и Юрка, с удовольствием вдыхая пропахший легкой прелью воздух, шагали по редколесью. Беспокоило отсутствие ягод. Сколько приятели ни рыскали — ни брусника, ни обещанная Ляном рябина не попадались. А виноградные лозы были без плодов. Вдруг Петька споткнулся и полетел в кусты. В ту же секунду раздалось громкое хлопанье крыльев, и с молоденькой, обвитой лианой пихты сорвалось несколько серых птиц.

— Уй ты, — забывая об ушибленном колене, закричал Петька. — Рябчики! Вот бы ружье!