– Он здесь!
– шипит принцесса, вскакивая,

И рыцарю приходится проснуться.

– --

Дракон появляется сам, воочию, и рыцарь вспоминает блеск чешуи и скрежет когтей.

Рык звучит для него, как музыка - самой прекрасной из старых симфоний. Огромное тело заслоняет степные звезды, и крылья ветром мнут сухую траву. Пламя его обжигает, но не льется пожаром, и вместо звезд - ярче - рыцарь видит его глаза.

Стража пытается выстроиться кругом, как учил их рыцарь - выставив копья и закрыв щитами уязвимые части. Грег первым поднимает копье и первым защищает принца от удара. Битва длится недолго - потому что каждый предпочел бы её не вести.

Следуя негласному правилу, дракон забирает лишь одного, разбив ряд щитов, мечей и копий.

Он растворяется, как и пришел - во тьме, и рыцарь еще долго лежит,

Вспоминая звук его крыльев.

6.

Ночами дракон приходит из тьмы.

Его дыхание раскрывает небо, гася уцелевшие звезды, и каждый боится и ждет его пламени.

Копоть ожогами остается на сухой земле, и в выжженных узорах рыцарь видит грядущее.

Как и принц - многие из стражников мальчишки.

Для раненых сооружают носилки из плащей и копий, и тела их волочатся по серой траве. Лошадей не хватает, и стоны раненых вместо разговоров и песен едут с отрядом. Ночами стоны прекращаются, и рыцарь пока не придумал, как хоронить тех, кто с ними умрет.

Грег старается защищать принца, окружая его рядом копий, как зимами лошади прячут в табуне жеребят. То, что кажется разумным в присяге, выглядит иначе в бою, и даже принц не требует такой верности. Когда приходит дракон, Ханс берет в руки меч.

Вряд ли он умеет с ним обращаться.

Дракон чует принца, как чует принцесс - запахом высокородной добычи, и каждый стражник сжимает щит и копье, и у каждого дрожат ноги. Они слабеют с каждой ночью, и рыцарь знает - совсем скоро никто даже не попытается поднять копья.

Пожар бушует, и табун бежит в ужасе, оставляя в огне единственного жеребенка.

Рыцарь не пытается победить дракона.

Грега дракон откидывает в сторону неуклюжим, случайным движением крыла, и начальник стражи летит, как соломенное чучело, неслышно ударяясь о землю. Его стоны не слышны в панических лошадиных криках, в стонах людей и реве пламени. Никто из стражи не бросается перед драконом, грудью защищая мальчишку - нелепым выбором ставя жизнь выше прихотей принцев или принцесс. Перед драконом и принцем стоит только рыцарь, и он не отходит, но и не поднимает меча для удара.

Дракон смотрит на рыцаря, а рыцарь смотрит в дракона.

Дракон молод и стар, юн и опытен, жесток и полон сочувствия - всё сразу; одновременно, и рыцарь узнает дракона, видя впервые, как узнают истину, как знает путь. Они одной крови - безнадежно вышедшие из моды обрывки древних легенд. Они чувствуют это оба. Раскрыв пасть, дракон не кусает, подняв лапу - не наносит удара. Не щадя, ведь драконы не чувствуют жалости.

Время рыцаря еще не пришло.

Законом жанра, даже более сильным, чем законы природы - их схватка будет последней.

В ту ночь дракон утаскивает троих раненых и несколько лошадей.

– Почему ты не сражался с ним?
– спрашивает потом Ханс с упреком.

Принц не испачкал штаны, но не выпустил из рук меч даже с рассветом.

Без раненых им будет проще дойти.

– Всё просто, - отвечает рыцарь.
– Это бесполезно.

– Невозможно убить дракона?
– спрашивает Грег, и ему больше принца нужны ответы.

Ни один из начальников стражи за последнее столетие не терял столько людей.

Левая рука его висит плетью, нога волочится за телом, но сила его не в руке и не в ударе.

Грег руководит сборами, укладывая выживших и перераспределяя коней. Лошадей осталось шесть, они нужны раненым и припасам, и с этого дня даже принц будет идти пешком.

Его слушаются - слушаются пока.

Рыцарь отвечает не ему - рыцарь отвечает принцу.

– Твоя принцесса ждет в башне. Дракон умрет только там.

Грег пытается ударить его - но рыцарь ждал и успевает перехватить его руку.

– Принц позвал меня, чтобы спасти принцессу. Как в сказках. Разве в сказках убивают дракона на полпути?
– он усмехается, горько и жалко, как смеялся бы сумасшедший.
– Я хорошо выполняю работу.

Живые стражники смотрят на рыцаря по-другому.

Они начинают ненавидеть его всерьез.

– --

Последний конь падает в двух днях пути от башни.

Его измученное тело заваливается набок, погребенное под тяжестью оружия и припасов, и не может больше идти. Конь лежит, придавив поклажу, и тяжело дышит, глядя перед собой. В глазах его усталость и облегчение, и каждому стыдно смотреть.