Краснов явился часа через два. На эмоциях, не смолкая, рассказывал об Анфисе, нарезая круги по свободному пятаку сарая. До поры до времени Катя молча выслушивала хвалебную песнь о его новой пассии, затем резко оборвала друга, и перевела тему разговора.

– Ты позвонил декану?

Парень мгновенно посерьезнел и уселся на табурет. Горько вздохнул:

– Связи нет. Я несколько раз звонил, отправлял смс - все без толку. Обошел полдеревни, пытаясь поймать сигнал, но его нигде нет.

– И что теперь делать?- Озадачилась девушка. Поднялась на ноги и, как и Краснов несколькими минутами ранее, принялась расхаживать по помещению взад-вперед.- Надо сообщить Игорю Степановичу.

– И что это изменит? По темноте мы все равно никуда не пойдем. Нужно было раньше об этом думать.

– Нас будут искать,- Савицкая сокрушенно покачала головой, достала из кармана мобильник и разблокировала экран. Связь отсутствовала.- Штелль нам головы оторвет.

– Да уж,- согласился Дима,- невесело.

– Что именно ты написал в сообщении?

– Что дорога оказалась чересчур тяжелой, что мы потеряли много времени и не успеваем вернуться в лагерь до темноты. Все как сказал Игорь Степанович, слово в слово.

– От лагеря мы шли строго на запад, а от кратера двинулись южнее, если я не ошибаюсь,- Катя прекратила хождение, погрузившись в мысли. По ее лицу пробежала еле видимая тень - чего?
– страха?

– Что-то не так?

Девушка пожала плечами:

– Не знаю, что-то не дает мне покоя, но я не могу понять - что именно.

– Ты просто устала, вот и все.

– Не в этом дело.- Савицкая прижала ладони к вискам, до головной боли напрягая память.- Мы шли на юго-запад и набрели на деревню, так?

– И что?- Парень поерзал на табурете, скрестил руки на груди.

– И ветер сегодня дует в этом же направлении...

– И еще тысячи акров леса расположены в этом же направлении,- ухмыльнулся Краснов.- Я, конечно, не обратил внимания, в какую сторону дует ветер, но скажу тебе и без этих познаний: ты напридумывала себе невесть что. Какое отношение ветер может иметь к деревне?

– Не знаю, но чувствую, что все это как-то связано между собой.

– Послушай себя со стороны,- Краснов поднялся с табурета, подошел к Савицкой и положил ладони на ее плечи.- Это обычная деревня. Подобных ей - сотни по всей стране. Да, я согласен, люди тут странноватые, но не все. Возьми, к примеру, Анфису...

– Слышать о ней не хочу,- девушка стряхнула с себя его руки.

– Хорошо,- Дима пошел на компромисс.- Возьми кого-нибудь другого.

– Кого? Они все здесь какие-то не такие...

– Нам просто кажется. И мы для них не такие, как и они для нас. У нас разные культуры, разные ценности. Да много чего. Тебе стоит лояльнее относиться к людям, которые нам помогают.

– Слушай, Краснов,- Катя заняла его место на табурете и дважды глубоко вдохнула, успокаиваясь.- Когда ты пришел, я это сквозь сон услышала. Сначала скрип калитки, следом шаги по гравию, потом ты открыл дверь в доме, а через несколько минут пришел сюда. Но жители деревни просто возникают рядом с тобой. Другого слова я не могу подобрать. Они словно входят в кадр из-за кулис. Ты же сам видел!

– Это происходило, когда мы были чем-то увлечены, вот и все. Наше внимание было сосредоточено на других вещах или на разговорах.

– Когда пришел ты, я услышала!- Настаивала на своем Савицкая.- Когда баба Варя принесла мне табурет, она просто возникла на пороге. До этого момента никаких звуков я не слышала. Ни хлопанья двери, ни старческих скребущих шагов - ничего.

– Ты хочешь проткнуть ей сердце осиновым колом?- Лицо Краснова ничего не выражало, и невозможно было понять, смеется он или говорит серьезно.

Катя понимала, что разговор зашел в тупик: у нее нет ни единого довода в свою пользу, лишь безосновательные подозрения и внутренние стенания. Что она могла добавить к сказанному? Пожалуй, ничего. Девушка отвернулась лицом к стенке и беззвучно заплакала. Ни на секунду ее не покидало чувство, что они оказались в опасном месте, ну, по меньшей мере,- странном, и в нем происходят необъяснимые вещи, до которых никому, кроме нее, нет дела. До встречи с Анфисой Дима тоже чувствовал что-то нехорошее в деревне, но сейчас он словно ослеп, или, как бы выразилась сама баба Варя, околдован. Да. Это слово уже лучше отражало суть происходивших событий.