Девушка пожала плечами, мол, чего не помочь, заняться все равно нечем. На сегодня осталась лишь стирка белья в планах.

– Аль ты белоручка?- Подозрительно прищурился старик.

– Нормальная я,- твердо заявила Савицкая.- Что делать нужно?

Сосед ухмыльнулся и кивнул в сторону улицы.

– Тележка там моя стоит. Ты, внучка, поскладывай сено на нее, коли не тяжкая для тебя энта задачка.

– Нет, не тяжкая,- ухмыльнулась Катя и вышла во двор.

Тележка была настолько древней, что можно диву даваться, как она не разваливалась на ходу. Разного диаметра колеса давно проржавели и потеряли большинство спиц, перекошенная рама заваливалась набок, дырявое корыто, прикрученное куском проволоки к раме, просвечивало насквозь - несколько десятков дыр различного калибра красовались на местах стыков металла, чуть меньше на боковых стенках.

Быстро расправившись с кучей соломы, Катя снова вошла в сарай поинтересоваться, может ли еще чем-то быть полезной, но старик отрицательно покачал головой.

– Дальше я сам. Передохну только малость, да покачу к себе. Машку кормить надо.

– Машку?- Переспросила девушка.

– Корова моя - Машка.

– А-а, понятно.

– Я Митрофан,- наконец представился старик, исполнив жалкое подобие книксена.

– Катя,- Савицкая слегка кивнула головой, и они оба рассмеялись.

– А знаешь, Катенька, у нас ведь в "Хлопушках" не всегда так было,- горько вздохнул старик.- Раньше детишки постоянно по улицам носились. А нынче одни Никифоровы и остались. Видала их, поди?

– Видала.

– А вон там моя изба, через забор. Ее отец мой построил, царствие ему небесное. И баню тоже. Эх, раньше хорошо было. Дом крепкий, теплый был. Печь как натопишь, так в самую лютую стужу жарища двое суток стояла. А нынче дров не напасешься. Некому чинить, все разваливается. Печь в бане прохудилась, а залатать некому. Я уж старый стал для энтих работ, а сейчас, так и вовсе...- Митрофан смахнул слезу и замолчал, уставившись в одну точку.

Затянувшуюся паузу нарушила баба Варя, войдя в сарай с кувшином воды.

– Вот те раз,- удивилась старуха, глядя на плачущего соседа.- Пол сгниет от твоих слез коровьих. Какой пример молодежи подаешь?

– Спиридонна, это ты,- словно от сна пробудился Митрофан.- Да, вот, рассказывал Катеньке о былых временах. Как хорошо у нас тут было. Речка, лес, огороды в изобилии.

– Да,- согласилась баба Варя,- только речка испортилась, нынче даже для стирки с нее воду не берут. Ладно, хоть Игнат перед войной колодец выкопал, последнее свое благое дело для деревни сделал.

– Это да. Иначе, черт его знает, как бы мы жили.

– Не поминай рогатого. Накликаешь еще.

Митрофан трижды плюнул через левое плечо.

– Это точно.

– Катенька, а где остальные?- Баба Варя только сейчас заметила, что никого, кроме нее и Митрофана в сарае нет.

– Остальные?- Переспросила девушка, уставившись на старуху.- А, разве Игорь Степанович не в доме?

– Нету никого в доме,- заверила та.- Я за вами и пришла. Кушать позвать, пока не остыло.- И тут баба Варя лукаво прищурилась, подозревая, откуда ноги растут.- Так, это, видать, Шулепов - старый козел,- приходил. А я думаю, что калитка ходуном ходит, туда-сюда, туда-сюда? Он их и увел, паразит.

– Но, Игорь Степанович плохо себя чувствовал. Вряд ли он согласился бы куда-то пойти?

– Этот курдюк кого хочешь уговорит. Ну, я ему задам трепку. И мальчонку ведь уволок, окаянный.

– Дима к своей новой подруге пошел,- сообщила Савицкая.

– К Анфиске, что ли?

– К ней самой,- Катя сжала кулаки, продавив кожу ладоней до крови.

– Воротится, коль у Анфиски. Заодно и отобедает там. А Игорек жидким хлебом, небось, голод уже утоляет.

Катя пожала плечами.

– Я в купальне была. Пришла, никого нет... ну, кроме деда Митрофана.

– Чудеса в решете,- покачала головой старуха.- Как же вы в городе друг друга находите, коль в десяти домах потерялись?

– У нас телефоны есть,- ответила Савицкая.- Мобильники.

– Я знаю, что это такое,- влез в разговор Митрофан.- Это приемник, который слова на расстоянии телеграфирует.

– Почти,- снисходительно улыбнулась девушка.- Я бы вам показала, да Димка с собой, похоже, прихватил.

– В другой раз посмотрим,- заверила баба Варя.- Пошли-ка в избу. Чего тут высиживать? Я пирожков с ревенем напекла, да чай свежий заварила.

– Ее тошнит уже, поди, от чая.- Встрепенулся Митрофан.- Сейчас, погоди, я тебе молочка домашнего принесу.- Он двинулся к выходу, держась за поясницу. Здоровье оставляло желать лучшего. Стоило посидеть в одном положении, как до немоты затекали суставы, и начинали хрустеть, словно ржавые шестеренки, со временем прикипевшие друг другу.- Вот, только сено отвезу, и мигом ворочусь.

– Шибко не разгоняйся, а то костей не соберешь, ежели грохнешься,- бросила вдогонку старушка.

– Спиридонна, а ты егоза, как всегда,- отшутился сосед и ухватился за веревочку с тысячью узелками, привязанную к раме тележки.