После того, как вражеское воинство пройдет огненную границу, настанет черед кавалерии. Тяжело вооруженные рыцари должны были клином ворваться в строй неорганизованной нежити, разбивая их ряды, а с флангов бой должна была поддержать легкая конница под предводительством Бриндена Талли.

В том случае, если Иным удастся прорвать атаку конницы, а в этом не было никаких сомнений, в дело вступали тяжелые лучники и катапульты с диким огнем, а затем и пехота Безупречных под предводительством Серого Червя. Тем временем, Дейенерис должна будет напасть на арьергард войска падших, внося смуту в их ряды, сжигая в пламени драконов Белых Ходоков, держащихся позади.

В теории все казалось ясно и просто, но когда на горизонте показались первые вестники смерти, по рядам воинов прошел испуганный гул. Тогда Клиган, проскакав вдоль линии построения с обнаженным мечом в руках, призвал всех воинов к тишине.

– Сегодня наш день! Свет солнца озаряет нашу землю, и мы не отдадим ее этим тварям! Сегодня мы докажем им, что этот мир принадлежит людям. Огнем и мечом мы опалим их тела, да помогут нам Старые и Новые боги! – проскрежетал он. Признаться, он и сам не верил своим словам, но сейчас это было не важно. Впервые он говорил то, что хотели от него услышать, говорил так, как должен был говорить истинный предводитель. В его речи не было привычной ярости, оскорблений и богохульств. Воистину, не только Пташка изменилась под его влиянием, ее кроткий нрав и терпение сделали и его мягче и спокойнее, а её жаркие объятия заставили Пса вновь почувствовать себя человеком, смирив его агрессию. Теперь у него была тихая гавань, где он мог найти успокоение, теперь у него была уверенность, что в четырех стенах его ждала родная душа. Ради этого стоило жить, ради этого стоило терпеть, ради этого стоило сражаться и умереть.

– За нашу землю! – прогрохотал он.

– За землю, – хором откликнулись воины.

– За наших матерей!

– За матерей! – вторили ему сотни голосов, ударяя в щиты стальными кулаками.

– За жен и детей! – И вновь десятки воинов подхватили его клич.

– В пекло злую судьбу! В пекло Иных! Это наш мир и мы победим!

– В пекло! – прокричали они.

Подняв глаза на крепостную стену, он к собственному удивлению увидел светлый взгляд Пташки, которая, будто верная жена, провожала своего суженого в бой. Одобрительно кивнув головой, девушка устремила свой взор в заснеженную даль, туда, где черными пятнами наступали нескончаемые орды падших.

В тот миг мертвая тишина повисла над Винтерфеллом. Ее не нарушал ни голос человека, ни вой волка, даже ветер стих перед грядущей бурей в ожидании неизвестности. С каждой минутой вражеская армия все ближе подходила к отмеченному рубежу, но трубы так и не возвестили о наступлении. Напряжение в рядах все возрастало, готовое в любую секунду обратиться паникой и прокатиться волной, сметающей все на своем пути.

– Чего вы стоите? – вскричал молодой рыцарь, не выдержавший этого гнета. Раньше он бредил о сражениях, мечтал, что при всех королева возложит на его плечи острие меча, жалуя очередной титул и земли. Во сне он грезил о битвах, оттачивая свое мастерство на рыцарских турнирах, но никогда юноша не допускал даже мысли о том, что может погибнуть, а теперь грезы развеялись, остался только страх. Понимание того, что истинная битва – это не прекрасная баллада, а кровь и грязь, затмило его разум, лишая воли. Он был летним рыцарем, взращенным на сказках, а столкнувшись лицом к лицу с истинной опасностью, не выдержал ее бремени. – Они наступают! Они убьют нас всех!

Но в это мгновение, лязг железа и брызги крови, обагрившие снег заставили его замолчать. Голова несчастного в сияющем на солнце шлеме слетела с плеч, упав к ногам товарищей. Вложив меч в ножны, Клиган в очередной раз окинул взглядом ряды воинов, будто читая их души. И вновь воцарилась тишина. В глазах молодых рыцарей он увидел осуждение и страх, но бывалые воины смотрели на своего командира с молчаливым одобрением, что придало его громогласному голосу большую уверенность.

– Паника – это стервятник, сидящей на плечах! Вы думаете, что это я его убил?! Нет! Его убило малодушие. Если вы проявите его в бою, можете смело хоронить себя, – проскрежетал воин. – Запомните, страх и паника – это абсолютно разные эмоции. Первое помогает вам выжить, второе – сыграть в ящик!

– Да! – прокричал ему в ответ один из старых воинов, повидавших ни одну битву.

– Да! – поддержали его десятки других.

Это была война, а на войне не было место малодушию. Клиган это прекрасно понимал, а потому не оставил шансов несчастному юноше. Это был урок для каждого из присутствующих, и он хотел, чтобы его запомнили на всю жизнь, даже если эта жизнь оборвется с закатом.

– Вла, – прокричала королева, садясь в седло. Облаченная в кирасу из червленой стали с трехглавым драконом на груди, она походила на настоящую воительницу Древней Валирии: величественную и прекрасную, смертоносную и справедливую. Подбитый соболиным мехом кровавого цвета плащ, свисал с ее плеч до самых пят, а голову венчала массивная корона с огромным рубином в центре. Глядя на девушку в эту секунду, Клиган невольно вспомнил о ее брате, которого видел лишь однажды, когда еще состоял оруженосцем на службе у Ланнистеров, Принц Рейгар принял смерть на берегах Рубинового брода, сражаясь за любовь и собственное королевство. Как они сейчас были с ним похожи: фамильные гербовые доспехи, серебристые волосы, струящиеся по плечам и фиалковые глаза, горящие огнем. Это было истинное пламя Таргариенов – клана, рожденного от крови дракона.

Когда войска неприятеля подошли к первой границе, драконий крик вместо труб возвестил о начале битвы. Воспарив над крепостными стенами, Дейенерис, восседая на Дрогоне, пронеслась над головами воинов, подняв целую вьюгу снежинок. Огромные крылья раскинулись под небесами, скрывая солнце, и в тот же миг огромный огненный водопад обрушился на головы падших. Восставшие мертвецы в мгновение запылали огнем, издавая ужасающее клокотание и шипение. Но сколько бы огня не лилось на их головы, неиссякаемые орды продолжали прибывать, ступая по телам обгоревших соратников, они рвались к своей цели, а сзади, восседая на мертвых жеребцах, за ними следовали Белые Ходоки. Их бледная кожа серебрилась на снегу, а горящие синим сиянием глаза, светились сквозь черный дым.

Костры пылали, поднимая в небеса клубы черного едкого дыма, от запаха гари становилось сложно дышать, хлопья пепла подобно снежинкам кружили вокруг, опускаясь на снег, а запах горелой плоти тошнотворным комом подступал к горлу. Вскоре все поле превратилась в темное месиво, а нескончаемые потоки талого снега устремились в специально выкопанные отводы. Вода стояла везде и, глядя на нее, Клиган с ужасом представлял себе то, как тяжело вооруженные всадники устремятся в грязь, по колено утопая в этом болоте.