Шрифт:
Стасу отчаянно хотелось в туалет.
— А вот здесь все общественное, в смысле государственное, — шепнул ему Левочкин, покинув Натали, — налево. Не торопись, мы с тобой на посадку последние, я никуда не денусь. — И он вернулся к Натали. Стас пошел по своим делам.
— Так он на Олимпиаду приезжает, — сказал Левочкин Натали.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? Я дал ему твой телефон…
— Да ты в своем уме? У меня муж дома!
— Ну и что?
— Как что? Знаешь, что он сделает?
— Что?
— Убьет!
— Кого? Тебя или его?
— Меня!
— И правильно сделает. Но только как же дружба между народами?
— Знаешь?! Иди-ка… сам дружи!
Появился Стас, и они пошли к ДС-9, на посадку.
В Шереметьеве на таможенном контроле их не проверяли, а собрали группу и быстро вывели за барьеры. За всех поручился шеф, да и действительно, к чему процедуры, люди солидные, нарушений никаких не было.
Туристы стояли толпой, распахивались двери, влетали родственники, выхватывали из толпы одного-другого, увозили домой на машинах, ну совсем как родители из детского сада своих малышей.
Остались только Стас Дорофеев, да Ося Левочкин, да Ирина Павловна, хороший человек.
И, руководитель уехал, забрав заграничные паспорта, вернув родные.
— Вон наш интуристский автобус, за нами приехал, идемте!.
— А мы и в Москве как за границей, — сказал Левочкин. — Вы дома, и все они уже дома… А нам до дома… почитай, до Африки в два раза ближе!
— Едемте ко мне! Чаю попьем! У меня тесновато, да как-нибудь перебьемся! Может, соседи на даче, а ключи они нам всегда оставляют, вы не бойтесь!
— Нет! — твердо сказал Стас. — Мы на такси, и вы с нами. Мы вас довезем. Денег полно.
— Как? — удивилась она.
— Мы оба в декларации написали, сколько у нас нашими наличными. А руководитель вернул декларации и сам зачеркнул цифры и написал «тридцать рэ». Каких же тридцать, если мы отпускные не успели израсходовать?..
Друзья простились с Ириной Павловной у ее дома на Ленинском проспекте, обещали писать, расцеловались, сели в машину, и Левочкин сказал;
— На Арбат.
Машина остановилась за Вахтанговским театром напротив магазина «Авторучки». Левочкин поискал двухкопеечную монету, пошел к телефону-автомату.
Была поздняя ночь.
— Ага, путешественник вернулся! — звучал в трубке родной голос. — А в день отлета зайти не соизволил? Ну-ну! И Стаса бедного небось замучил, да?
Это была жена их друга, арктического человека, ученого и путешественника, умершего три года назад.
— Чего звоните? Берите такси и ко мне! Немедленно! Часу вам как раз хватит! И ничего не добывайте, чай у меня есть и все остальное. Ося, такси и дуй со Стасом сюда, черт вас возьми!
— Спасибо, — сказал Ося. — Я вот сейчас отпущу такси и…
— Почему «отпущу»?
— Да я звоню из подъезда, из автомата!
— Ну, голубчики! Только появитесь! Ох и достанется!
Стояли два северянина, счастливые, на Арбате, в прекрасном городе Москве.
Все быть может в такую погоду
Поздней осенью экспедиция свернула работы, и Николай Зингер остался на острове один до будущей весны в качестве сторожа экспедиционного оборудования и смотрителя маяка. Маячок хоть и был автоматическим, но глаз за ним нужен — мало ли что.
Чтобы не было так скучно коротать полгода — с октября по март — начальник оставил ему собаку, беспородного пса по кличке Галс. Вообще-то его звали Галстук, но гидрографы вели промеры со льда галсами, вот и сократили его имя до привычно профессионального — Галс. Хоть и невелика от собаки польза, да, глядишь, и облает вовремя медведя, если тот появится. К тому же кто, как не собака, скрасит одиночество в долгой полярной ночи?
На восточном берегу острова километрах в тридцати — полярная станция на пять человек, туда бы перебраться на зиму, но у Зингера предписание — жить на базе, и он живет, соблюдает инструкцию, хоть ему и тоскливо.
Если для Зингера приходит на полярку радиограмма или вертолет когда занесет газеты да письма, снаряжается тогда на полярке упряжка, кто-нибудь из зимовщиков дня на два едет к Николаю в гости. А если некогда или неохота, просят попутную охотничью нарту — на острове две охотничьи избушки, на сезон с октября по апрель приезжают с материка эскимосы — две семьи, старики со своими старухами. Все побережье вокруг острова — их сплошной охотучасток, всюду капканы — на берегу и во льдах, в гости ездить охотники любят, уговаривать не надо, а расстояние для упряжки не помеха.