Правда, в последнее время у Гермионы не было сил заниматься собственной организацией, хоть она, бывало, и обсуждала её с Виктором. Тот к её деятельности отнёсся скептически, но мотивы поддержал.

— Возможно, когда ты станешь работать в вашем Министерстве, у тебя получится провести свой собственный законопроект по этому поводу, — сказал он ей как-то раз.

Им теперь приходилось выбирать для встреч вечера до отбоя, так как днём нельзя было поговорить без свидетелей, а в библиотеке не удавалось спокойно посидеть из-за наплыва старшеклассников, готовящихся к С.О.В и Ж.А.Б.А, а также простых учеников, озабоченных свалившимися на них работами и подготовкой к ежегодным экзаменам после каждого курса обучения. К тому же не так давно в журнале «Ведьмин досуг» вышла статья Риты Скитер, наделавшая много шума, так как посвящена была отношениям Гермионы с Гарри Поттером и Виктором Крамом. На бедную девушку посыпались гневные письма от читательниц журнала, дружно вставших на защиту юношей, сердцами которых якобы играла коварная мисс Грейнджер.

Тем не менее, Гермиона не собиралась показывать, что это её задевает, даже наоборот, она с пренебрежением относилась к ходящим за её спиной слухам, так как уже поняла, что тактика игнорирования — лучший способ от них избавиться.

Однако в один из дней ей пришло письмо, содержание которого было поистине ужасно. Накануне Гермиона повздорила с Роном по поводу того, что эльфы выгнали их с кухни Хогвартса за её «призывы бороться за свои права». Утром она и Рональд сидели насупленные и завтракали в молчании, как вдруг к Гермионе понеслась целая вереница сов с утренней почтой. Обычно то были письма недовольных читательниц «Ведьминого досуга», которые девушка не глядя кидала в камин. Но сейчас чёрт её дёрнул открыть одно из писем. На бумажке были наклеены вырезанные из «Пророка» буквы, складывающиеся в фразу: «Ты гадкая девчонка. Ты не для Гарри Поттера. Убирайся к своим маглам». Из конверта, неосмотрительно сжатого, на руки Гермионы полился гной бубонтюбера, из-за чего кожа тут же покрылась ожогами и волдырями, начала чесаться. На глаза Гермионы тут же навернулись слёзы от боли, она попыталась стереть сок салфеткой, но ничего не получалось, лишь становилось больнее.

— Тебе нужно в больничное крыло, Гермиона, — посоветовал Гарри, сочувствующе на неё глядя. — Мы предупредим преподавателей.

Кусая губы, чтобы не закричать от боли, девушка выскочила из Большого зала.

Конечно, мадам Помфри помогла справиться с этой «досадной неприятностью», но руки после этого сильно опухли и болели долгое время, несмотря на все старания школьной медсестры. Это происшествие расстроило и одновременно разозлило Гермиону. Раздувать скандал она, конечно, не стала и продолжала вести себя как ни в чём не бывало, но пожаловалась Чарити. Виктору рассказывать не решилась, да его никто и не донимал, как видно. Так что с виду у Гермионы всё было в полном порядке.

Но, несмотря на кажущуюся невосприимчивость к слухам, мисс Грейнджер поставила себе целью разоблачить Риту Скитер и узнать, каким способом назойливая журналистка могла проникнуть на территорию Хогвартса. Она даже рискнула спросить у профессора Грюма, задержавшись после контрольной, не прячется ли она под мантией-невидимкой, но преподаватель отрицательно покачал головой.

— Мантия-невидимка не такая уж обычная вещица, чтобы заваляться на полке какого-нибудь среднестатистического волшебника. Но, — он внимательно осмотрел Гермиону, и кривоватая усмешка исказила его рот, — ход мыслей верный, мисс Грейнджер. Подумайте на досуге о карьере мракоборца.

— Вы это всем говорите, — прошептала себе под нос Гермиона, вслух же поблагодарив профессора за помощь. Но что-то подсказывало, что для него её слова не укрылись.

«Если не мантия-невидимка, то как она выискивает все сплетни, оставаясь незамеченной? Что это? Какая-то особенная магия? Чушь!»

Между тем время шло, близился конец года, а вместе с ним и финальный этап Турнира. Это было одновременно и напряжённым ожиданием, и облегчением — наконец-то всё закончится! Особенно волновалась Гермиона: ей приходилось переживать за двух дорогих людей, к тому же обычной симпатии к Седрику тоже никто не отменял; у него были все шансы на победу, равно как и у других. Хотя насчёт Флер Гермиона очень сомневалась, но помалкивала об этом.

Вместе с Гарри его друзья тренировались, разучивая новые заклинания, которые могли пригодиться ему на испытании. Что они только не пробовали! И Чары Помех, и Щитовые чары, Разоружающее, и заклятие Направления, и множество других полезных приёмов.

— Вам нужно к своим экзаменам готовиться, а не со мной время тратить, — возмущался Гарри — впрочем, не слишком сильно.

— Ой, да брось, — отмахнулся Рон. — Мы с тобой столько полезного узнали!

— «Превосходно» по Защите от тёмных искусств у нас уже в кармане, — довольно улыбалась Гермиона.

В этот вечер Виктор снова пригласил её заглянуть на корабль — у Каркарова объявились срочные дела в Хогвартсе, как в ту далёкую февральскую ночь. Это было хорошим шансом увидеться, ведь в последнее время они оба были заняты подготовкой к третьему испытанию: Виктор готовился сам, а Гермиона помогала Гарри. Уже было известно, что ждёт Чемпионов: лабиринт, возведённый на поле для квиддича. В его закоулках могло поджидать всё, что угодно, а потому и подготовка велась усиленная. Тем более что последнее испытание всегда сложнее предыдущих.

В девичьей спальне было как всегда шумно: Лаванда и Парвати ещё не спали, но, укрытые одеялами, делились своими секретами. Гермиона уже знала, что Лаванда рассталась с Симусом и теперь кружилась вокруг Рона наравне с Парвати. В первые дни после второго испытания Рон и Гарри оба купались в лучах славы, и девочки начали благосклонно посматривать в сторону Рона, ставшего пленником русалок на дне. В их глазах это считалось чуть ли не таким же подвигом, какой совершил Гарри, вытащивший двух похищенных из озера. Надувшийся от гордости Рональд принялся сочинять небылицы о том, как его якобы похитили прямо в школе и как он отбивался от русалок, но прекратил после едкого замечания Гермионы по этому поводу. Тем не менее, соседки по комнате продолжали переглядываться с ним на уроках и всячески показывать свою заинтересованность. Впрочем, это не мешало Парвати встречаться с каким-то пятикурсником-когтевранцем, а Лаванде — обмениваться записками аж с шестикурсником из Пуффендуя.