— Посмотрим, получится ли добавить к вашему списку еще одно слово. «Шерлок», — она повторяет его имя, играя со звуками. — «ШЕР-лок. Шер-ЛОК. ШЕЕерЛок». Вот так.

Следующие десять минут она снова и снова произносит его имя, задавая определенный ритм и расставляя акценты: сперва низкий тон и мягкая «ш», затем следует подъем и понижение на «ЕЕер», далее добавляется «Л» и едва заметное ударение, и в конце концов все обрывается глухим окончанием -«ок». Это похоже на бред, но она продолжает повторять одно и то же: «ШЕЕерЛок», — и ему не остается ничего другого, кроме как имитировать звуки, чувствуя себя до смешного нелепо. Никогда еще его имя не звучало так абсурдно.

Но вдруг у него выходит. С каждым разом с ее подачи его имя слышится все менее странным, до тех пор, пока не превращается в мягкое, перекатывающееся на языке созвучие: «шЕрлок». Наконец они добиваются нормального звучания: возможно, его «Шерлок» чуть более мелодичен, чем нужно, но вполне презентабелен. Спустя момент он осознает, что может произнести собственное имя. Он научился. Оно не вернулось к нему как остальные слова — он сам заставил его вернуться.

Он чувствует себя так же, как тогда, когда произнес имя Молли: с одной стороны он рад прогрессу, с другой… Господи, ему за тридцать, а он вдохновлен тем, что научился выговаривать свое имя. Он жалок. Он жалкое подобие человека — и, судя по тому, как «быстро» продвигается дело, он больше никогда не заговорит снова.

Джулия замечает, что он притих, окунувшись в мысли, и мягко улыбается. Нет сомнений, она видит такую реакцию по сто раз на дню.

— Кажется, на сегодня достаточно. Как думаете?

Шерлок коротко кивает, его лицо и дыхание под надежным контролем. Он покидает кабинет, проносится мимо приемной и гордо вплывает в коридор, ища глазами притаившегося в ожидании друга — тот сидит поодаль, терпеливо разглядывая взятый со стойки журнал. Шерлок хочет домой, но его напускная сдержанность трещит по швам, и он уже не уверен, что не разрыдается в такси или, чего доброго, прямо на улице — так что вместо этого он сворачивает в сторону туалета.

Джон находит его плачущим напротив зеркала. Ничего не говоря, он заключает друга в крепкое объятие, забирая его дрожь и его переживания, не думая жаловаться и ни на секунду не теряя привычного самообладания. Шерлок прижимается к нему, уткнувшись лицом в плечо.

Даже успокоив рыдания, он не пытается вырваться, не уверенный, что сможет вновь посмотреть в глаза Джону. Джон не двигается и не подает виду, что сколько-нибудь озабочен тем, что случайные свидетели сцены подумают о его ориентации.

В конце концов, он сжимает плечи Шерлока, между прочим замечая: «После всего, что между нами было…»

Шерлок кивает; несмотря на напряженную атмосферу, Джон говорит абсолютно спокойно, позволяя почувствовать себя немного увереннее. Шерлок отстраняется и, стараясь не смотреть на друга, открывает кран, чтобы умыть лицо.

Они спускаются на улицу, и Шерлок ловит такси, вскинув руку в излюбленном имперском взмахе. Они садятся в машину, и Джон называет адрес. На полпути к Бейкер-стрит он, все же, спрашивает:

— Все паршиво?

Шерлок благодарен, что Джон дал шанс отойти от потрясения, чтобы он мог обдумать ответ на этот вопрос. Он качает головой. Кажется, все прошло неплохо: они поладили с Джулией, к тому же он добился прогресса. Но как вышло, что он, взрослый человек, гений детективного сыска, вынужден прибегать к посторонней помощи для того, чтобы произнести собственное имя?

Джон отвечает осторожной улыбкой.

— Все прошло… хорошо? — он боится ошибиться в предположениях. — Так ведь? Есть успехи?

Шерлок пожимает плечами. Он не знает, как рассказать об осознании собственной никчемности — с чего начать? Он раскисает на сидении, подняв воротник пальто и уставившись на затылок водителя.

Он собирается сидеть так до тех пор, пока в окне не покажутся очертания Бейкер-Стрит, но Джон кладет свою ладонь на его колено.

— Я знаю, ты чувствуешь себя ничтожеством, — он говорит тихо.

— Хотя, нет — даже не представляю, каково тебе. Но мы справимся, Шерлок.

Шерлок раздраженно фыркает. Уверенность Джона в его способностях не более, чем бессмысленное успокоение. Дело НЕ в способностях, и эта вера ведет в никуда.

Джон сжимает его колено и убирает руку.

— Ты не жалок, Шерлок, — он почти шепчет, и Шерлок оборачивается, изумленный.

«Ты читаешь мои мысли», — жаль, он не может этого сказать. Вместо этого он отвечает застенчивой, но осмысленной улыбкой, которую Джон тут же возвращает. Такси останавливается возле 221В.

Шерлок расплачивается кредиткой Майкрофта.

Поднимаясь по лестнице, они молчат.

========== Покажи что видишь ==========

Шерлок больше не может расследовать дела.