– Что тебе терять? Я не обману. Обещаю.

Бэн задумался, ведь терять ему действительно нечего. Поимка Ребекки О'Конал загладит его промах с Кроупом и даже выдуманную болезнь Вотерса, а о его путешествии в Орлеан знают только он и Бэкк.

– Ладно. Но только рюкзак я возьму себе, это будет гарантией того, что ты не убежишь.

– По рукам!
– Ребэкка передала рюкзак Бэну, - только это лишнее. Я не убегу.

– Ты не боишься тюремного заключения?

– Не боюсь. Не этого нужно бояться, в жизни бывают вещи пострашнее тюрьмы.

Бэн открыл рюкзак, посмотрел на красную футболку, прикрывающую кучу наличных и присвистнул.

– Ну и славно. Сейчас уже темно, с наступлением утра, пойдем вдоль трассы, может кто-нибудь попадётся на пути.
– Бэн пощелкал по экрану навигатора, - До города еще далековато, примерно 15-16 миль.

– Значит будем спать.

– Только без глупостей.

– Не волнуйся, кэп, я же слово дала.

Бэкк откинула спинку сидения и легла поудобней. Бэн проделал те же действия и убрал рюкзак под голову.

Утром Бэн открыл глаза и увидел пустое пассажирское сиденье:

– Чёрт возьми! Куда она...

Бэн посмотрел в лобовое стекло и увидел, как Бэкк, раскинув руки и глядя в небо, кружилась на месте. Бэн потёр шею и вышел на улицу. В небе кружила стая каких-то маленьких, но очень шумных птиц.

– Что ты делаешь?

– Я приветствую птиц!
– не переводя глаз с неба, ответила Бэкк.

– Зачем ты это делаешь?

– Птицы — это наши предки. Я верю, что после смерти душа не просто летает по свету, гремя цепями, а превращается в птичку. Поэтому все говорят, что умершие видят нас с неба и всегда рядом. Сам посуди, люди всегда стремились быть похожими на птиц. Даже Да'Винчи пытался смастерить себе крылья.

– Ты сумасшедшая.

– Если я вижу то, чего не видишь ты, Вотерс, это ещё не делает меня сумасшедшей. Кстати, доброе утро.
– девушка остановилась и улыбнулась Бэну.

– Доброе.
– Бэн снова потёр шею, - Если это утро можно считать добрым. Давай не будем терять времени и пойдём, возможно сегодня нам повезёт, и мы даже сможем позавтракать.

Ребекка и Бенджамин зашагали в сторону города. Бэн положил коробочку с кольцом в рюкзак и закинул его за спину. Ребекка шла, пританцовывая, и напевала под нос какую-то чудаковатую мелодию.

– Что ты поёшь?

– Это песенка про очень мудрую птицу, у которой есть чему поучиться, особенно мне. Никогда не могла держать язык за зубами.

– Впервые о такой слышу.

– Ну ладно тебе! Её всем детям поют!

– Нет. Не всем.

– Я тебе спою! Песня называется "В дремучем лесу"4.

– Пожалуйста, не стоит. Я не готов к таким испытаниям на голодный желудок.

Но Бэкк его уже не слушала, а голосила во всё горло:

– В дремучем лесу то ли век, то ли два

Жила молчаливая птица – сова.

Чем больше она молчала,

Тем больше она замечала,

Чем больше она замечала,

Тем дольше она молчала.

Так может быть, стоит и нам поучиться

У этой неглупой и опытной птицы?

Девушка шла впереди Бэна, прискакивая и иногда оборачиваясь на него. Волосы Бэкк цвета белого золота почти касались лопаток, они колыхались из стороны в сторону, поблёскивая на солнце и открывая небольшие шрамы на шее и спине. В этой девушке было больше жизни и радости, чем во всём окружении Бэна. Она улыбалась ему, обнажая белые зубы, и на щеке вновь заиграла ямочка. Почему-то сейчас она кажется более привлекательной, чем несколько часов назад. Бэн смотрел на лёгкую походку Ребекки и сам поневоле начал пританцовывать. Слова и мотив этой нелепой песни впечатались в его память прекрасным воспоминанием. Ему хотелось идти так с Бэкк и её дурацкими песнями как можно дольше. Просто идти и не вспоминать о всём грузе, который навалился на плечи Бэна, о предательстве Оливии.

Бэкк закончила петь и присела на корточки, обхватив затылок.

– Что с тобой?
– Бэн подбежал к ней и присел рядом.

– Всё нормально. Просто голова закружилась, - почти шепотом ответила девушка.

Бэн положил свою руку на её, Бэкк подняла голову и заглянула в глаза Бэна. Как он раньше не замечал, на сколько черные и бездонные эти глаза? В них может поместиться целая вселенная. Бэкк вздохнула и улыбнулась:

– Идём дальше?