– Какое же Навье?
– усмехнулся Сварог, со смесью интереса и гордости глядя на крылатого пса.
– Совсем ты, видать, из ума волхв выжил, сына моего не признал!

Олей от изумления чуть на земь не сел, захлопал глазами, пуще сов полуночных:

– Да как же... Да где же...

– Симаргл, - перебил Сварог изумлённого до крайности волхва.
– Подойди ко мне, сын!

"А не шёл бы ты, папаша новоявленный", - хотел огрызнуться Симаргл, но замер, недоверчиво прислушиваясь к себе. Его пламя, никогда не подводившее, лихого человека за три шага чуявшего, злой умысел на стадии задумки видевшее мурлыкало и тянулось к этому гордому воину. Неужели он и правда его отец? Симаргл внимательно посмотрел на сидящего на горячем скакуне мужа. Глаза у него потемнее, да и черты лица пожоще, а в целом похожи, похожи ведь! Симаргл фыркнул, озадаченно помотал головой, а потом решительно шагнул к воину. Пускай. Двум смертям не бывать, а одной всё равно не миновать. Каким бы оружием на него не пошли, а он успеет этого старого вояку с собой прихватить, один к Маре не отправится!

– Симаргл, - прошептал Сварог, чувствуя, что горло словно петлёй невидимой перехватило.
– Здравствуй, сын мой! Вот и свиделись!

Одним стремительным движением воин соскользнул с коня и обнял Симаргла так, что у того мало кости не затрещали.

– Сын, сыночек, сынка, - шептал Сварог, не переставая обнимать Симаргла. А тот стоял, пытаясь свыкнуться с мыслью, что нашёл отца, что не надо ему теперь уходить прочь от любимой Купальницы в холодное и мрачное Навье царство.

– Отец?
– недоверчиво переспросил Симаргл, пытливо глядя на старого воина.
– Ты и правда мой отец?

– Твой-твой, не сумлевайся, - махнула рукой не весть как появившаяся радом Варога.
– Ты мне, касатик верь, я тебя лично из родного дома крала, да Чернобогу таскала. Ох, и тяжёленький же ты был, я мало спину не сорвала! Чисто жеребёнок, а горячий какой! Пока тебя волокла, все рукава на рубахе спалила!

– Ах ты, ведьма проклятая, - рыкнул Сварог.
– Да я тебя сей же час...

– Вот она, благодарность, - горько вздохнула ведьма, смахивая несуществующие слёзы: - Я Чернобога убедила, чтобы он твою жёнку, Алатырь, да сына ненаглядного пощадил, не трогал, я твоему сыну самую лучшую деушку сыскала, я тебя, папашу непутёвого к сыну привела, а ты меня ведьмой честишь. Вот обижусь, и ни полсловечка не скажу о том, что через две песчинки сюда Буран прискачет с новостью, что Навиий царь войной идёт. Хочет поселение сжегчи, мужиков убить, девок полонить, а Симаргла с Купальнице на кол посадить, перед этим кожу сняв, а кишки волкам на потеху кинув.

Вскинулся Симаргл старуху подробнее попытать, а тут и Буран из лесу выехал. Прежнего щёголя было не признать: рубаха порвана, кровью попятнана, волосы всклокочены, а поперёк щеки рубец кровавый.

– Навий царь за тобой погоню снарядил, - прохрипел Буран, без сил падая на подставленные дружеские руки.
– Я насилу вырвался, опрометью нёсся, чтобы тебя предупредить.

– К бою воины, - загрохотал Сварог.
– Отстоим Свет в бою с Тьмою! Враг уже близко!

– Забирайте дочь и уходите, - крикнул Симарг, взглядом выхватив из толпы растерянную Славуну.
– Жизнью за неё отвечаете!

– Я с тобой!
– метнулась к любимому Купальница.

– Прости, любонька моя, - прошептал Симаргл, нежно целуя личико девушки.
– Не место моему цветику лазоревому середь кровавой сечи. Позволь тебя оборонить, за тебя бой принять.

– Как скажешь, любый мой, - прошептала Купальница.
– Ты в доме хозяин, тебе решать.

Хмыкнул Богумир, слыхом не слыхивал он подобных слов от старшой своей дочери, строптивицы.

"А парень-то непромах, - уважительно хмыкнули Сварог и Богумир.
– Такую девицу, норовистую кобылицу, обуздал!"

Словно туча чёрная, непроглядная, ринулось на светлые земли войско Чернобога, царя Навьего, Повелителя Тьмы. Огнём вспыхнул меч в руках у Сварога, и словно откликнувшись на его призыв, таким же ярким пламенем запылал меч у Симаргла.

– За Свет!
– крикнул Сварог, бросаясь самую гущу боя.
– Да сгинет Тьма!

– За Свет!
– откликнулись его Ратичи, поднимая оружие и разя врагов.
– Да сгинет Тьма!

Симарг огненным вихрем скользил по бранному полю, оставляя после себя только пепел. Меч в его руке ровно гудел, словно пел смертельную песнь боя.

"А я ведь его, щенка, вырастил, - зло шипел Чернобог, с бессильной яростью глядя, как тает, словно снег под жаркими лучами солнца, его воинство.
– Я его убивать не стал, воином сделал. Болван, Мрак Первоначальный, какой же я болван! Только очистился через меня огонь, сильнее стал! А всё эта ведьма проклятущая, Варога окаянная, чтоб её Лихоманки затрясли да упыри сожрали! Она всё!"

– Уходим, - рявкнул Чернобог, сорвав злость на коне.
– Мы уходим, но вы, светлые защитнички, помните, мы ещё вернёмся! Мы обязательно вернёмся!

– А ведь он не врёт, - шмыгнул носом Буран, оттирая кровь с лица.
– Обязательно вернётся, и не один раз.

– Когда бы не вернулся, мы его встретим, - усмехнулся Симаргл, пучком травы оттирая кровь с меча.
– Стражами станем, ни днём, ни ночью с места не уйдём, а защитим Свет.

– Добрые слова молвишь, сын, - одобрительно прогудел Сварог.
– Пусть так и будет. Только как с любушкой твоей быть, вот в чём вопрос?

– А пусть они с Симарглом в ночь на Таусень встречаются, - Буран озорно подмигнул другу.
– А то время, что он дома, я на страже постою.