Очнулась Купальница от ледяной воды, щедро выплеснутой прямо в лицо.

– Купаленка, красынька, ты чего?!
– верещала Услада, стоя перед девушкой на коленях и с тревогой глядя ей в лицо.

– Чего-чего, - буркнула Маренька.
– А то сама не видела, страсть её палит. И как палит!

– Так надо утолить и всё, - как о само собой разумеющемся заявила Услада.

– И ничего меня не палит, - возмутилась Купальницы, вырываясь из рук подруги и опасливо глядя на грудь, нет ли там дыры от пламени?

– А то мы не видели, - хмыкнула Маренька.
– Одно радует, с ним то же самое было. Взвар мой сердце очищает, истинные чувства показывает. Теперь пока с огнём своим не совладаете, так пылать и будете.

– А как же совладать-то с ним?
– испугалась Купальница.

Подруженьки захмыкали, закхекали, так выразительно закатывая глаза, что Купальница способ поняла, заалелась смущённо.

– Не выйдет, девоньки, - грустно прошептала девушка, утирая невольные слёзы.
– Он на меня даже смотреть не хочет. Сбежал от постылой, чтобы глаза я ему не мозолилааааа...

Купальница сорвалась в громкий рёв. Девки, что пожалостливей, подхватили её плач, потом, глядя на них, заголосили и остальные, и вскоре на поляне ничего не слышно стало за девичьими воплями да причитаниями.

– А ну угомонилось, бабье царство, - крикнула Услада, плеснув на самых голосистых остатками воды из ведра.
– Да быть такого не может, чтобы перед нашей красой да умом хоть кто-то устоял! Купальница, живы не будем, а сотворим так, что в ночь на Таусень (осеннее равноденствие) он к тебе придёт. Сам придёт. Вот тогда-то вы с ним пламень ваш и укротите. Верно я молвлю, девоньки?

Девки согласно загудели.

Девичьи уроки

Если бы кто-нибудь молвил когда-нибудь Купальнице, что будет она изучать уроки страсти, чтобы молодца к себе залучить, красавица бы только рассмеялась. Для чего ей стараться, за ней, признанной красавицей, молодцы и так табуном ходят, отваживать только успевай. А вот поди ж ты, пришлось норов укротить да за ученье браться. Ох, и мудрёное же это дело оказалось, молодца укротить!

– Ты, самое главное, не спорь с ним, - поучала Купальницу Маренька.

– Совсем?
– удивилась девушка.
– Что, рабой безъязыкой стать?

– Слово оно крепче стали, - Услада тряхнула роскошной косой.
– Мужи ратятся оружьем, а мы словом. Им и боль утишишь, и рану нанесёшь. А то и убить можно. Опытный вой никогда не станет мечом верным позапросто так махать, вот и ты слова береги. Говори реже, да так, чтобы каждое слово в его сердце дорогу сыскало.

Купальнице кивнула.

– Чего киваешь, - Услада упёрла руки в бока.
– Зови его!

– Кого?
– опешила девушка.

– Молодца, которого залучить хочешь.

Купальница от смущения укрыла лицо рукавом. И ведь даже если скажешь, что никакого молодца не надо залучать, не поверят. Видели, как пламя страсти палит. А если попробовать? Вреда ведь не будет... Купальница прикрыла глаза, и моментально Симаргл предстал перед ней. Кажется, руку протяни коснёшься горячего мужского тела.

– А теперь зови его, - прошептала Услада.
– Крепко зови, чтобы откликнулся.

Купальница попробовала окликнуть молодца, но ничего не происходило. Не отзывался на зов Симаргл, не слышал слов девичьих.

– Пока звать не научишься, дальше вразумлять не будем, - покачала головой Маренька.

Девки, огорчённо вздыхая и покачивая головами, разошлись. Купальница прикусила губу, прогоняя непрошеные слёзы. А вот не сдамся! Буду звать до тех пор, пока не отзовётся! И пусть он упрям, я ещё упрямей! По моей воле будет, пусть и на ночь, а по моей воле.

День шёл за днём, а Купальница всё пыталась дозваться до Симаргла. И вот как-то ночью, уже засыпая, девушка привычно представила воина рядом и всем сердцем потянулась к нему, кликнула: "Симаргл, любый мой!" И увидела его у костра на поляне, глазами с ним встретилась, сердцами соприкоснулась. "Откликнулся", - подумала девушка, проваливаясь в сон.

***

Симаргл уже ложился, как вдруг прилетел к нему откуда-то издалёка: "Симаргл, любый мой!" Воин вздрогнул всем телом, вскочил на ноги, пристально стал вглядываться в ночную темноту вспыхнувшими огнём глазами.

– Ты чего?
– озадачился Буран, нашаривая рукой верный клинок.
– Али помстилось чего?

– Купальница меня позвала, - растерянно прошептал Симаргл.
– Да ясно так, словно рядом стояла.

– Лярвы-безумицы шалят, не иначе, - буркнул Буран, не спеша опускать меч.
– Ложись-ка лучше спать, утро вечера мудренее.