И с последними словами его губы, наконец, накрыли мои, так осторожно, мягко и нетребовательно, что я застонала, сжала пальцы на его шее, притягивая ближе и требуя большего.

– Белла… - прошептал он.

Вторая его ладонь коснулась моей щеки, долго сдерживаемая страсть вырвалась на волю, толкая нас друг к другу, как волну ударяет о берег - бесконечный процесс, который не может остановить ничто.

Мы застонали в унисон, когда обе ладони Эдварда приласкали мою шею, коснулись плеч, сжимая их. Долгое ожидание увеличило возбуждение, сдержанность на протяжении десяти дней, легкие, ни к чему не обязывающие, но такие сладкие касания обострили все чувства, и теперь они хлынули из нас неукротимым потоком, рискуя полностью поглотить.

Губы Эдварда были влажными, нежными и осторожными. Руки ласкали, воспламеняли тело, посылали электрические импульсы под кожу, прямо в сердце, а оттуда кровь разносила возбуждение во все уголки, и вскоре я перестала понимать, где небо, где земля. Я забыла, что нахожусь в лодке. Не заметила, как в потребности быть ближе к Эдварду покинула скамеечку, прижалась к нему, потянула на дно. Потеряла себя в пространстве и времени. Сама сдернула с себя платье, взялась за бретельку бикини, но Эдвард меня остановил.

– Подожди, - срывающимся голосом попросил он, и я, задыхаясь, удивленно посмотрела в его блестящие глаза.
– Не здесь, Белла. Есть домик, на берегу.

Я оглянулась вокруг, с удивлением обнаружив себя на дне лодки - не самом лучшем месте для занятий любовью.

– Да, хорошо, - согласилась я, озноб возбуждения пронизал тело, вызвав сильную дрожь.

Невольно в памяти возник Джейк, с ним я никогда не испытывала подобного. Всегда ровные, спокойные отношения. Никогда такого взрыва чувств, такого отчаянного, сокрушительного желания. Я даже не могла подняться на ноги, они ослабли, и зубы стучали друг об друга.

– Ты замерзла?
– встревожился Эдвард, собирая наши немногочисленные вещи в сумку.

– Нет, - уверила я, смущенная силой своего возбуждения.

– Это хорошо, потому что нам предстоит идти в воде.

Одним махом Эдвард выпрыгнул за борт. Я ахнула, испугавшись, что придется плыть до берега, но тут же с изумлением поняла, как вода едва доходит Эдварду до пояса.

– Здесь коралл, - пояснил он, протягивая ко мне руки.
– Лодку придется оставить на якоре. Не волнуйся, я понесу тебя.

Я осторожно шагнула за борт, прямо в объятия Эдварда. Часть моего тела все же оказалась намокшей, когда он шагнул прочь от лодки.

Шли мы недолго, минут пять. Потом я услышала слабый плеск прибоя, и Эдвард поставил меня на песок.

Береговая линия едва просматривалась в свете неполной луны, и небольшой домик в гуще пальм разглядеть было почти невозможно.

Внутри приветливо загорелся масляный фонарь на старом, неаккуратно сколоченном из грубых необработанных досок столе, и я прошла внутрь, сглотнув при виде кровати. Эдвард явно был не из тех, кто спешит, и не из тех, кто ничего не продумывает, и сейчас он стелил на старый матрас свежее белье, пахнущее душистым мылом. Меня затопила нежность при виде его заботы, и я чуть не расплакалась прямо в дверях.

Джейк тоже был хорошим, но таким занятым, что у него никогда не хватало времени и сил на продумывание нашего общего быта. Он оставлял эти обязанности мне, и я не спорила. Но сейчас, наблюдая, как мужчина может заботиться о женщине, хотя, вполне вероятно, это будет всего лишь короткий эпизод наших отношений, я расчувствовалась, как семнадцатилетняя влюбленная девчонка.

– Все хорошо?
– спросил Эдвард, заметив мое состояние.

– Да, да!
– уверила я, мгновенно обнимая его за шею, нетерпеливо подталкивая к кровати.
– Просто давай начнем.

Эдвард потянул завязочки, освобождая меня от бикини, прежде чем снова поцеловал. Я застонала, ощутив его язык на своей губе, а руки в волосах, вслепую попыталась найти ремень на шортах Эдварда. Они были мокрыми после путешествия по воде, ремня не оказалась, а кнопка с трудом поддалась моим ослабевшим пальцам.

Пришла очередь Эдварда застонать, когда я коснулась его возбуждения. Штаны прилипли к телу, и я нетерпеливо просунула ладошки под ткань, бесстыдно лаская напряженную плоть и поглаживая.

Наши дыхания давно не были ровными, и я почувствовала, что руки дрожат не у меня одной, но и у Эдварда, когда он развернул меня спиной к кровати и легонько подтолкнул, чтобы мы упали. Он на секунду приподнялся, избавляясь от мокрой ткани, и теперь между нами не осталось ничего, кроме невысказанных чувств, пылающих в глазах и сердцах.