бурное развитие научных журналов и издательств, развитие массовых

книжных рынков [Коллинз, 2002].

Особенно важно, что каждый раз имела место способность

философов ассимилировать текущее научное знание и использовать

его в собственной аргументации. Причем до начала XIX в., как

известно, науки развивались медленно, и такой учет современных

научных достижений вообще не составлял проблемы. На философском

факультете — подготовительном в университетах средневекового

образца — изучались почти все науки, тогда существовавшие. Как

известно, «Лейбниц был последним человеком, который знал всё»

(Н. Винер).

Ситуация начала резко меняться после университетской революции

в Пруссии в начале XIX в., когда был создан т. н. Гумбольдтовский

университет — та модель, которая распространилась по всему миру (а

44

вовсе не средневековая болонская, согласно романтическому мифу

мантий и колпаков под пение Gaudeamus Igitur).

Фихте еще мог поучать профессоров-предметников, как им

преподавать свои дисциплины. Научные представления Гегеля от

биологии и химии до истории уже вызывали насмешки

современников. Спенсер, Бокль, Шпенглер, Швейцер, Тейяр де

Шарден, Рассел, Вебер, Поппер могли претендовать на

универсализм своих познаний во многих науках, но только

смежных с их основными интересами.

В целом, начиная с половины XIX в. философы уже не способны

быть на уровне переднего края и широкого круга современных

научных достижений. Понятное чувство зависти к престижу ученых

ведет многих философов на тропу отчуждения от науки, горделивой

самоизоляции, что бьет уже по самой философии.

Теперь рассмотрим известные периоды упадка философии.

«Осень Средневековья» (XV—XVI вв.).

Кризис докантианской метафизики (XVIII в.).

Кризис немецкого идеализма (1840—1860-е гг.).

Упадок советской философии (1970—1980-е гг.).

Эти исторические периоды и процессы в них очень разные. Тем

более, обращают на себя внимание общие черты: прекращение

интеллектуальной конкуренции, создание изолированных анклавов

с догматичным комментированием «классики», явное отставание от

текущего развития научного познания, проигрыш альтернативным

направлениям мышления, лучше отвечающим актуальным запросам

на осмысление происходящего, жесткая привязанность к старым

институтам, пренебрежение к идущим институциональным

новациям.

Итак, подъемы и упадки философии тесно связаны с развитием

наук и отношением философии к научным достижениям, а также с

трансформацией институтов. Что это дает нам для понимания

причин и существа нынешнего периода стагнации и

маргинализации философии?7

В свое время — в период университетской революции начала

XIX в. [Коллинз, 2002 ,гл. 12] — именно благодаря союзу с науками

философия оттеснила религию на обочину интеллектуальной жизни,

а теперь сама выталкивается науками и экспертным знанием на

периферию общественного внимания. Это наблюдение является

достаточным мотивом для того, чтобы структурировать историю

европейской философии в отношении с религией и наукой.

7 Детальнее см. об этом в главе 14 «Будущее философии в мире: дальнейшая

маргинализацияили новый золотой век?».

45

История философии как эволюция конфликта

Выделим две большие философские эры, или эпохи. В каждой есть

период подъема, основной («высокий», «классический») период

главных достижений и период упадка.

В первую эру философия конкурировала с религией. Период

подъема — «Золотой век» в Древней Греции — именно потому и

произошел, что религия и церковь были еще относительно слабы

(хватило силы на осуждение Сократа, но не на запрет философских

школ, что позже все-таки произошло при усилении религии).

В основной период первой философской эры — в высоком

Средневековье — философия расцветала именно как религиозная и

околорелигиозная. Пересечение эр, равновесие было крайне