– Вот.

Парень развернул приличный дисплей к нам и мы смогли увидеть нечто... Нечто... Нечто разноцветное.

– Я подумал, что мама пошутила, и отправил в ответ: "Ты издеваешься?"

– Это "Композиция"?
– произнесла я недоверчиво, тыкая в экран пальцем.

– Именно. Мама дулась две недели, а потом сказала, что эта картина стоит больше двадцати штук зеленых.

– Что?
– вдруг заговорил папа, щурясь, чтобы лучше разглядеть.
– А-ну дай сюда!
– большая ладонь потянулась через весь стол и Федор бесстрашно передал яблочный аппарат моему родителю, который несколько мгновений пытался найти в этом творении современного искусства что-то, что стоило бы двадцати тысяч.

Расстроенно подняв голову, он посмотрел на маму:

– Я таких за полдня нарисую штук пятьдесят! Почему мы с тобой еще не живем в Париже?

– Потому что куры сами себя не покормят!
– вдруг вскочила мама.
– Я же за них забыла совсем. За гостями и хозяйство забросила!

Она еще что-то тарахтела, подхватывая на ходу небольшое пластиковое ведерко и одевая тапки, а после вихрем выбежала на улицу, взметнув за собой занавески и хлопнув дверью. Я несколько секунд не отрывала взгляд от двери, закрывшейся мгновение назад, а потом хмыкнула и взялась за вилку - на тарелке еще лежало немного вкусняшек, от которых я не собиралась отказываться.

В бок противно кольнуло, и я недовольно зыркнула на Раневского:

– Что?

Парень все еще выглядел удивленным или даже озадаченным.

– Она всегда такая гипперактивная?
– прошептал он мне на ухо.

Я пожала плечами - для меня это привычное дело.

Папа улыбнулся с выражением "ну, как-то так" и, последовав моему примеру, тоже принялся за еду. Вера прочистила горло и посмотрела на Федора, мило улыбаясь.

– А кем у тебя родители работают?
– елейный голосок ядовито впился мне в уши.

Я не выдержала и громко цокнула вилкой по тарелке - да что ж тебе, зараза, молча не сидиться?..

– Мама домохозяйка, - ответил парень дожевав картофель, на что Верка довольно улыбнулась.

Я ухмыльнулась на ее откровенную радость.

– А отец есть?

– Конечно, куда же ему деться, - немного раздражения в голосе ясно давали понять, что Раневский тоже засомневался в адекватности родственницы.
– Работает в госсовете.

– Секретарем?
– с надеждой произнесла моя "сестричка".

Парень хмыкнул:

– Ты видела где-то, чтобы секретарь заработал на машину своему сыну, - он кивнул за окно, где стоял его Порш, - несколько миллионов?

Верка поджала губы и с ненавистью на меня посмотрела. Папа закашлялся, и я потянулась, чтобы постучать по его спине. А затем повернулась к Федору и, схватившись пальцами, словно когтями, за его руку, злобно зашипела:

– Мог бы хоть сегодня не выпендриваться!

– Она сама напросилась, - прошептал он, чтобы услышала только я.
– Выдра.

Я неожиданно для себя прыснула, и парень отцепил от себя мои пальцы, которые оставили красные следы на коже.

– М-м, - Вера беспокойно посмотрела на мужа.
– Так он депутат, - ее глаза вновь вернулись к моему лже-парню.

Он кивнул в ответ, едва поморщившись.

– И сколько он зарабатывает?
– совершенно бестактно спросила сестрица.

– Хватает, - произнес Федор с улыбкой, которая больше напоминала хищный оскал.

Верка пристыжено (или просто обижено) опустила голову и принялась запихивать в рот колечко помидора.

– Та-ак, - папа поднялся из-за стола, рассеяно оглядев молодую компанию.
– Я пойду, матери помогу, а вы тут развлекайтесь, - и вышел из комнаты, оставив нас вчетвером.

Худшее сочетание личностей в этой четверке и не придумаешь. Чего стоят только Верка и Федор.

– Вера, - неожиданно окликнул девушку Раневский, и та подняла голову от тарелки.
– А твои родители чем занимаются?

– У меня есть только мама, - обиженное достоинство проявилось в выпрямившейся фигуре.
– У нее небольшой бизнес.

Ага, бизнес. Ларек на остановке.

– Так может мой отец ее знает?
– брови парня приподымаются.

Только если он ехал мимо и решил прикупить сигареток. Конечно, если он курит.

– Нет, вряд ли...
– девушка бросила на меня полный ненависти взгляд - боится, что я могу ее сдать.

А ты не бойся, душечка. Сдам и не побрезгую.

– Максим, - я решила разрядить обстановку, обратившись к самому спокойному человеку в этой комнате.

Вообще, он хороший, я бы даже сказала мягкосердечный (скорее всего, поэтому и стал вегетарианцем). Только вот как его умудрилась отхватить эта гадина - я ума не приложу.