*********

– Счастливо добраться!
– мама машет рукой вслед выезжающей со двора машине и тянет меня за локоть назад.

Раневский кивает, слегка улыбаясь, а после смотрит в зеркало заднего вида, чтобы наконец-то безопасно покинуть мой отчий дом. Отъезжающее авто сигналит, на секунду останавливаясь в поворотном маневре, а потом постепенно набирая скорость скрывается за поворотом проселочной дороги.

– И почему он не захотел остаться?
– за спиной раздается противный голос.

Я медленно поворачиваюсь и смотрю на Верку - она выглядит ужасно довольной, как будто выиграла приз из-за того, что Федор уехал.

– У него полно важных дел, - холодно говорю я.
– Он и так выкроил время, чтобы приехать сюда.

А вообще, не твое дело, дорогуша, - отвечаю я взглядом и отворачиваюсь, чтобы не портить себе день лицезрением ненавистного лица. И тут же встречаюсь взглядом с горящими мамиными глазами.

– Пойдем, достанем из погреба немного закрутки, - она подталкивает меня ладонью в спину.

О, сейчас начнется настоящий допрос, я ее знаю.

– Давайте, я вам помогу, - вдруг вызвалась моя сестрица, уже стартуя за нами.

Мама ее останавливает:

– Что мы, сами две банки не вынесем?
– и разворачивает ее к дому.
– Иди он, лучше, к Максимке. Он один в доме сидит.

Я вижу, как эта змеюка дергает носом и, недовольно шаркая своими вьетнамками, идет к дому. Мама же нетерпеливо подталкивает меня в сторону подвала, и начинает задавать вопросы еще до того, как мы успеваем в него спуститься.

– Ты совсем совесть потеряла?
– такого вопроса я точно не ожидала, поэтому лишь непонимающе уставилась на возмущенную родительницу, требуя продолжения.

Но объяснилась она только тогда, когда мы оказались в прохладном сыром помещении. Скрещенные руки, хмурый взгляд. Ой-ой-ой.

– Хоть когда-нибудь ты удосужишься сообщить, что приедешь не одна?
– этот тон заставляет меня нервно вздохнуть.

– Я сама не знала, мамаааа, - тяну, оглядываясь по сторонам, лишь бы не встречаться с ней взглядами.
– Шла на вокзал, а тут он едет...

– А предупредить, что у тебя ПАРЕНЬ ЕСТЬ никак нельзя было?!
– родительница упирает руки в бока, значительно повышая тон.

Сжимаюсь под ее взглядом. Ну, мааааам, я ведь и сама до последнего не знала, и если бы не Верка, то вряд ли и была бы в курсе этого.

– А что ты хотела здесь взять?
– тихо спрашиваю я, наивно пологая, что смогу отвлечь маму от насущной темы. И зря.

– Ты хоть понимаешь, что тебе нечего ждать от такого, как он?
– вдруг сменяет тон женщина.

– От такого?
– я поднимаю глаза.
– В смысле, "от такого"?

– Доченька, - она вдруг мнется, и вся ее напущенная строгость испаряется в вентиляционную трубу в самом углу помещения.
– Твой Федя, - меня прямо таки коробит от этих двух слов - какой ужас!
– он не из таких, как мы.

– То есть?
– он что, вампир? Или пришелец, посетивший нашу землю?

Может, хоть это объяснит его поведение, а то я сама ни черта не понимаю.

– Он из богатых, Люда, а у них там все по-другому.

Несколько секунд я стою, словно в вакууме, толком не понимая, что она хотела этим сказать. А потом до меня доходит - мама намекает, что мы друг другу не ровня. С точки зрения уровня обеспеченности. То есть, если я вдруг действительно полюблю человека, богаче меня (есессна, вычеркиваем из этого возможного списка Раневского), то мама опять начнет причитать о неравенстве? Серьезно, мам?

– Что по-другому?
– вдруг насупливаюсь я.
– У них больше пальцев на руках или они дышат азотом?

– Ты меня поняла, - говорит женщина хмуро.

– Нет!
– я становлюсь в защитную стойку.
– Не поняла и не хочу понимать!

– Деточка, - она тянется к моей руке, и крепко сжимает в ладонях похолодевшие пальцы.
– Такие люди никогда с нами не считаются. И, может быть...
– ее глаза забегали.
– Если бы он и вправду любил тебя, то я бы не так переживала по этому поводу.

Я рассеяно посмотрела на маму:

– Что?..

– Я видела, как он смотрит на тебя. Ничего хорошего, - она вздыхает.
– В его взгляде ничего хорошего. Какая-то боль... обязанность... и вина. Скажи, - женщина крепче сжимает мои пальцы, - скажи, что он тебе сделал?