Яркий луч фонаря прорезал темноту и потух.

– Там никого нет!
– успокоил патруль растревоженных хозяев близлежащих домов.
– Показалось.

Ки'кон хотел возразить, что пьяные эскиды не мираж, но дозорные уже ушли.

– Во пронесло, а!
– счастливо и несколько испуганно прошептал Гуа, отпуская Лиалина.
– Нас тут раз поймали, так мы 30 суток помойки чистили за пьяный дебош!

Ухватившись за ветку, эскид поднялся на ноги, мысленно возблагодарив природу за то, что она придумала кустарник. Лин, цепляясь за эскида, тоже встал и прислушался: в городе опять царила полная тишина. Хранитель отряхнул от старых листьев одежду и вопросительно оглянулся:

– Ну, и куда теперь?

– К старому магазину, - как само собой разумеющееся раздалось в ответ.
– Тому, что на берегу.

Ночь синим бархатом укутала город, погрузив его в глубокий сон. Начисто выскобленный А'крак вновь радовал глаз, если не считать огромные горы грязи и обломков, что остались после наводнения, да значительно поредевшее население. Не строились более дома, не открывались новые клубы. Ки'коны молчаливо и уверенно собирали свое нажитое, готовясь при первой опасности покинуть родной город и даже планету.

Старый магазин располагался довольно далеко за городом и был построен в первые дни существования города, чтобы было куда доставлять провиант для первопоселенцев. Старики до сих пор с усмешкой вспоминают, сколько тогда один делец вложил средств, пытаясь сделать из него крупную торговую точку. Но город стал расти совершенно в другую сторону. Так что делец тот уехал ни с чем. А магазин стоит и по сей день. Точнее то, что от него теперь осталось.

На берегу их ждала почти вся команда. От океана веяло холодом и свежестью. Соун и Шийя рыскали по берегу в поисках веток для костра. Кэрл быстро щелкала зажигалкой, пытаясь поджечь хворост. Наконец, сучья затлели и весело затрещали. Лиалин потеплее укутал Эшору в свою куртку и покрепче обнял.

Выбирая самодельной кочергой из огня угли, Соун и Шиэл поливали домашним соусом разложенные на них куски мяса. Сэйлина сидела рядом, помогая им во всем. Кремовое нарядное платье перепачкалось в песке и золе, отчего девушка выглядела еще более привлекательной. Шиэл обнял невесту, стараясь не касаться торжественного наряда, его то пиджак давно висел на перилах старого магазина.

– Не понимаю я тебя, - Кэрл протянула озябшие руки к огню, - заняться преподаванием после того, как Индра открыл перед нами все двери.

– Это точно!
– Шийя опрокинул в себя еще одну порцию арэка и довольно охнул.

– А по-моему, это прекрасный выбор, - Шиэл протянул Соуну еще пару кусков сырого мяса. Будущая еда аппетитно зашкворчала на углях.

На этом дискуссия была окончена. В полной тишине слушалось потрескивание веток и шелест волн. Иногда вдруг что-то внутри костра вспыхивало, и в небо взлетал целый сноп сверкающих искр. Кто-то замычал под нос знакомую всем мелодию, но ее никто не подхватил.

– А я к теткам двоюродным. Давно их не видел... лет десять... а то и больше...

Внезапно произнес Соун, пытаясь поймать взгляд Эшоры.

От этих слов Кэрл помрачнела и, бросив палку, которой она шевелила угли, направилась к развалинам, где ребята прятали запасы арэка.

– Здорово. А меня дома никто не ждет, - Шийя вдруг погрустнел, - я мать с пяти лет не видел...

– Ну, мы были дома, - Даро раздал жареное мясо девушкам, - сестренка выросла... не узнала... Да лучше бы не были... Так?

Гуа безразлично пожал плечами. У него изначально не было желания наведываться в семью Даро. Ребенок он нагулянный, так что радушного приема ему там никогда не устраивали. Это Даро всегда прилюбливал сказки и все надеялся влить Гуа в их "большое дружное семейство". Теперь, наконец, появилась надежда, что он эти попытки оставит.

Подтянувшись поближе к костру, ребята с аппетитом поглощали самостоятельно приготовленный ужин. Аяс неторопливо перебирал струны, тихо напевая себе под нос песню на родном для него языке.

В первое мгновение, Лину показалось, что он ослышался. Нет, паренек пел не на его языке, а на более древнем, почти забытом... Пел про поиски счастья, про темный лес, про песню, про любимую. На несложных припевах, кто-то из ребят даже начал подпевать, и дружное, протяжное "ау" разрезало тишину ночи. А потом была другая песня: про полночь, про лабиринты. Но Лиалин уже не слушал. Теперь это уже не имело значения. Хранитель точно знал, кто сидит возле него, но отчего-то не было ни ужаса, ни ненависти. В памяти всплыла первая встреча с Шиэлом и сайрийский саркофаг. Почему он раньше не задался вопросом: для чего Варкуле понадобился этот паренек?

Пусть так. Настоящее... Есть только настоящее... Этот вечер. Любимая. Друзья. Аяс... Кто знает, что готовит грядущее? Прове? Возможно... А он не провидец и опережать события не станет.

– Что это за язык?

Аяс глубоко вздохнул, пряча проступившую тоску поглубже, и, отложив витену, протянул руки к огню. Столь многое изменилось в его жизни безвозвратно. Ночами снились родные леса и ребята и навсегда неоконченное суворовское, но утро встречало теплом двух солнц и звуками чужой речи. Будто и не было в его жизни зелено-голубой Земли, родного дома и размеренного прошлого. И только черная форма, спрятанная в чехол в личном шкафчике еще связывала обе его жизни в одну.