— Сейчас уж ночь, считай, — уговаривали другие. — Опасно ночью-то.

— Ничего, ничего. Я пройду. Путь мне ведом.

— Франц Яковлевич, — апеллировал Витзен к Лефорту. — Что ж вы-то молчите? Уговорите.

Лефорт вздохнул и, вытерев салфеткой губы, махнул ею с безнадёжностью: мол, бесполезно. Уж он-то знал характер своего царственного друга, не имевшего привычки менять свои решения.

И Пётр ушёл, убежал даже, не простившись, не извинившись.

— Знать бы, сколь пороховой характер у герра Питера, — сказал Витзен. — Объявили б утром.

А Пётр среди ночи приплыл в Саардам, разбудил и семью хозяина, и своих волонтёров. Вздули огонь, зажгли свечи.

— Алексашка, Гаврила, вставайте. Да поживей, засони. Аргил, проспишь царствие небесное.

— Что за пожар, мин херц?

— Ост-Индская компания даёт нам возможность заложить и построить фрегат на их стапелях.

— Что, фрегат не мог до утра подождать? — ворчал Меншиков.

— Одевайтесь быстро. Забирайте все инструменты. Отплываем немедля.

— Лёг бы ты спать, бомбардир, — посоветовал Головкин. — Утро вечера мудренее. Ночью кто ж по каналам плавает?

— В Саардам мне только ночью и приезжать теперь, пока ротозеи спят. Быстрей, быстрей.

При посадке на буер Меншиков умудрился свалиться в воду. Вымок. Матерясь, влез на палубу, а там в крохотную каюту. Пётр кинул ему куртку.

— Накинь, а то околеешь, моряк.

— Да, мин херц, бас нам заплатил вчерась за неделю.

— По скольку?

— Как и договаривались, по пяти гульденов.

— И мои отдал?

— Отдал. Тебе он накинул ещё пять.

— Ого. Это за что же?

— Ну как? Ты, чай, шишка, не нам чета. Он сказал: теперь я, мол, за эту посудину вдвое запрошу, раз её сам царь строил.

— Алексашка, скинь штаны, они ж у тебя мокрые. Там под банкой мои рабочие, вздень. Да на ветер не вылазь. Сиди уж, горе луковое.

Пётр ловил парусом ночной бриз, натягивал кливершкоты.

Утром они были уже в Ост-Индской компании на верфи. Усатый корабельный бас Геррит Поль был несколько удивлён, когда Пётр, поставив у двери инструмент, молвил:

— Мы прибыли закладывать фрегат.

Поль неожиданно закашлял, но не оттого, что подкатило, а чтобы скрыть от русских смех, — столь наивно прозвучало заявление этого долговязого царя. Прокашлявшись, он сказал:

— До закладки, ребята, ещё далеко. Надо подготовить стапель, но главное, вытесать брусья и детали для киля. Вот когда мы положим на стапель первую деталь киля, тогда и будем считать, что фрегат заложен.

— Так это когда ж случится-то? — спросил Пётр.

— Ну, если вас столько будет работать, то месяца через два-три.

— Нас будет много, мастер, столько, сколько скажете.

— Надо бы не менее десяти человек, герр...

— Питер, — подсказал бомбардир. — Хорошо, будет десять. Где прикажете нам разместиться, мастер?

— Верфь не имеет гостиницы, герр Питер. Размещение — это уж ваша забота.

— А что это за домик у ворот?

— Это дом канатного мастера.

— Он нам подойдёт, — решительно сказал Пётр. — Алексашка, ступай сыми комнату, лучше две. За ценой не стой.

— Эх, — вздохнул Меншиков, — говорил же, фрегат подождёт. Слушать надо умных людей, мин херц.

— Ступай, умный. Снимай квартиру.

Когда Меншиков ушёл, Пётр сказал мастеру:

— В таком случае, мастер Поль, давайте обсудим, какой фрегат будем строить.

— Давайте, — согласился Поль, доставая из шкафа кипу чертежей и раскладывая их на столе. — Прошу вас, герр Питер.

Они долго листали изрядно потрёпанные чертежи. Поль объяснял кратко:

— Это стопушечный, тут вот его размеры киля, деков, мачт... А это девяностопушечный... Вот восьмидесятипушечный... Семидесятипушечный...

— Мастер Поль, — сказал Пётр, — всё это хорошо. Но какой вы нам посоветуете заложить?

— Я бы посоветовал вот этот... длина по килю сто футов.

— Почему именно его?

— Как я понял, вас будет десять человек, по десяти футов на каждого в самый раз.

— Согласен.

— Ну что ж, берём его, — сказал бас, вытаскивая из вороха бумаг чертежи выбранного корабля. — Кстати, вы знаете, как будет называться ваш фрегат?

— Нет. А что?

— Директора определили ему имя — «Святые апостолы Пётр и Павел».