Лестница оказалась утомительной, но до тех пор, пока она не почувствовала руку Джейме на своей, не понимая, как он здесь оказался. Он стал её тенью с момента своего назначения, и всегда был с ней, но в основном бесполезно. Теперь, казалось, он пришёл ей на подмогу, но как только Лианна повернулась, чтобы поблагодарить его, он отпустил её, предоставив её самой себе. Именно в такие моменты, когда он так безучастно игнорировал вопрос её благополучия, она вспоминала его принадлежность к своему Дому, и, более злобно, о его ненавистном близнеце. Лианна прогнала эту мысль из головы, чтобы оставаться в хорошем настроении для встречи со свекровью. О неприятных Ланнистерах она могла поразмышлять позже.

Лианна с облегчением вздохнула, достигнув конца лестницы, подождав минуту, чтобы восстановить дыхание и успокоиться. Она положила руку на живот, чтобы уверить малыша в том, что она в порядке, и протянув руку к двери, постучала два раза. Она распахнулась, представив взору её свекровь, одетую, как обычно, в великолепный наряд, обвешанную сверкающими драгоценностями, а её блестящие серебристые волосы были украшены невиданным узором. Она встретила её яркой улыбкой, сменившей мрачное выражение лица, и за руки повела в комнату.

— Дорогая Лианна, — мелодично пропела Рейла, увлекая раздавшееся тело невестки в дверной проём. — Я рада, что ты откликнулась на мой зов.

Лианна только рассеянно кивнула, рассматривая знаменитую комнату. Потолки были удивительно высокими, такими, что если смотреть на них, начинала кружиться голова. Лианна сейчас же почувствовала это, хотя здесь могло сказаться её и так уже ослабленное состояние. Стены были из тёмного серого кирпича, почти чёрного; ими был выложен каждый дюйм стен этой башни. Комната была большой и мрачной, но она заметила окна — большие, прямоугольные, позволяющие проникать свету в удручающе серую комнату. Тем не менее, даже эти яркие пятна были символами заточения сестёр Бейлора Благословенного, так как они были заделаны железными прутьями. Лианна удивилась, зачем нужно было это дополнение.

Несмотря на всю мрачность комнаты, были здесь и предметы, внушающие большую надежду. Лианна увидела цветы в вазах, горшках, чашках; множество цветов, приносящих жизнь сюда, где её редко видели. Её удивило, что их так много; некоторые она узнала: они были у неё дома, на Севере. Должно быть, она потеряла на некоторое время дар речи, любуясь этими цветами, столь резко контрастировавшими с мрачным кирпичом, что её свекровь заговорила:

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая моя? — Холодная рука прижалась к её лбу, и Лианна встряхнулась.

— Да, я в порядке! — заверила она, возможно, чересчур активно. — Я просто… Я никогда… — Никогда не видела эту печально известную комнату, никогда не предполагала, что она так блистательно будет украшена. Это заставило её затрепетать.

— Ты никогда раньше не приходила в Девичий Склеп? — спросила Рейла.

— Нет, — ответила Лианна. Рейгар водил её на экскурсию по Красному Замку, когда они приехали, но она не помнила, чтобы они заходили так далеко. Они посетили башню десницы; в то время ещё тлели последние угольки их страсти друг к другу, и они занялись любовью в верхней комнате башни, так и не сходив дальше неё.

— По правде сказать, я ни разу и не приглашала, но сегодня хотела бы изменить это. — Она предложила ей сесть, села сама и налила воду в чаши. Одну она предложила Лианне, и та с готовностью приняла её. Стекло в её руках уже начало запотевать от жары, как и всё вокруг. Она сделала большой глоток и снова стала озираться. — Тебя заинтересовали мои цветы? — спросила Рейла, угадав её мысли.

Лианна кивнула. Эти яркие, прекрасные, маленькие частички природы, цветущие в суровой каменной тюрьме, захватили её внимание. Ей хотелось бы знать, что побудило свекровь заниматься ими.

— Мне нравится выращивать цветы, — объяснила Рейла, глотнув воды. — У меня был маленький огород, о котором я заботилась, но я оставила его во время войны. Мне часто интересно, что же с ним сейчас. — Лианна не могла вспомнить огорода на территории замка. — Когда я переехала сюда, то снова занялась этим, но уже цветами. Рейгар привозит их мне отовсюду. Показать тебе? — Она встала и протянула руку; Лианна вытерла влажные ладони о платье и приняла тонкие пальцы. Рейла подвела её к окну, где сидела большая часть цветов, раскрывших свои яркие головы, чтобы поймать солнце. — Большинство их из Хайгардена. У них так много видов: розы, бархатцы, маргаритки, сотни сортов тюльпанов… — Рейла продолжала болтать, в то время как Лианна по-прежнему с удивлением смотрела на предметы обсуждения. Вдовствующая королева вела её по комнате, называя растения, пока вдруг не остановилась перед пушистыми хризантемами. — Прошу прощения. Я, должно быть, наскучила тебе, — сказала она с мягкой улыбкой.

Лианна покачала головой, возражая.

— Вовсе нет. Я люблю цветы. — И это было правдой. Она с детства собирала их, несмотря на шутки Брандона, что это глупо, и чуть не рыдающего отца из-за мусора от лепестков. Даже в Башне Радости у неё были какие-то экзотические орхидеи, которые прислал Рейгар из самых богатых садов Дорна.

— У тебя есть любимые? — спросила Рейла, и ответ сразу сорвался с языка Лианны.

— Голубые зимние розы. — Простое упоминание о них принесло с собой головокружительную волну ностальгии. Казалось, они растут в её ногах в богороще Винтерфелла. Они были в её волосах, заткнуты за пояс брюк, разбросаны по всей её комнате. Они были захоронены с её матерью, украсив усопшую красавицу голубым. Мягкая корона с оторванными шипами, сидящая на её голове — дурной голове — на турнире в её первой поездке на юг. Синими лепестками была усыпана постель в башне, разогретая солнцем — и драконом.