— Ты знаешь, почему я избегала тебя, игнорировала? — спросила она, не повернув головы.

— Потому что я тебя раздражал? — я слабо улыбнулся. — Знаю, я та еще свинья…

— Нет, дело совсем не в этом, — всхлипнув, Моника с усердием поднялась так, чтобы сесть лицом ко мне. Она смотрела в мои глаза, держала меня за руку и выглядела такой слабой и беззащитной, что я снова готов был пустить скупую мужскую слезу. — Я влюбилась в тебя в день нашей первой встречи. Помнишь, как мы столкнулись в дверях кабинета? Ты поздоровался со мной, а я испуганно убежала прочь. С тобой еще Чонгук был. Ты не выходил у меня из головы… Такой крутой, веселый парень, от которого без ума все девчонки. Ну как тут удержаться перед соблазном? Я знала, что у нас нет будущего из-за моей болезни, я знала, что ты попытаешься добиться меня, ведь ты был так настойчив, но я не хотела делать больно нам обоим. Конечно, изначально я думала только о своих чувствах, но потом, когда ты переехал ко мне, стала задумываться и о твоих. Я надеялась, что все обойдется, что мы вернемся в школу, ты забудешь обо мне и снова будешь кадрить других девчонок, влюбленных в тебя по уши, но видишь, как все закрутилось… Мне было неимоверно сложно отказывать тебе, вести себя холодно и отстраненно, потому что сердце трепетало при виде тебя. Я мучилась, плакала каждую ночь. Больше всего на свете я хотела быть твоей, и когда ты проявлял знаки внимания, я едва держала себя в руках. Хотелось плюнуть на все и забыться в твоих объятиях, но мы никогда не сможем быть вместе, Тэхен.

Я не верил своим ушам, вся жизнь пролетела перед глазами. Девушка, которую я отчаянно добивался, все это время любила меня и отказывала только из-за болезни. Слов нет… Я, правда, не знал, что сказать, и тупо сидел с раскрытым ртом. Разве такое бывает в жизни? Разве может история сложиться именно таким образом? Господь, ты сыграл со мной слишком злую шутку, у тебя отвратительное чувство юмора.

— Вот это ирония… — усмехнувшись, я опустил голову, покачав ею. — А я-то думал, что настолько сильно бешу тебя. Оказывается, ты любишь меня… И знаешь, что самое обидное? Я влюбился в тебя, Мон, влюбился так сильно, что душа болит. Почему все так происходит, скажи мне? Единственная девушка, которая проложила дорогу к моему сердцу, никогда не сможет быть моей.

— Единственный парень, который проложил дорогу к моему сердцу, никогда не сможет быть моим, — повторила она шепотом мои слова, только в своем русле. — Я не знаю, Тэхен, не знаю… Жизнь любит распоряжаться чужими судьбами так, как ей вздумается.

— Это несправедливо… У нас совсем нет времени.

Опустившись вниз, я устроил голову на животе Моники, бережно обняв ее. Она нежно гладила меня по волосам, по лицу, и я ощущал себя верным стражем своей несчастной королевы. Невероятное спокойствие забрело ко мне в душу под напором ласк любимой девушки. Вот оно, ускользающее счастье, которое я пытался ухватить руками, но оно, подобно горячему песку, исчезало между пальцев навсегда.

— Я не хочу умирать, Тэхен… Не хочу… — шептала Моника, беспомощно всхлипывая, пока я с нежностью целовал ей руки. — Слишком рано… Я хочу быть с тобой.

— Ты не умрешь. Я не позволю. Пусть даже лично встречу смерть с косой и перегрызу ей глотку. Ты будешь жить, я обещаю.

В ту ночь мы не расставались до самого утра. Нам никто не мешал, доктор Гейз не нарушал наш покой, и мы смогли полностью отдаться друг другу — мы не только болтали обо всем на свете, судорожно боясь что-то упустить, но и занялись любовью. Да-да, любовью, а не сексом, как это обычно со мной случалось. Я был предельно осторожен: осыпая поцелуями лицо и тело Моники, я старался прикоснуться к каждому миллиметру ее бархатной кожи; я ласкал ее аккуратную, упругую грудь, боясь навредить, обжигал горячими прикосновениями ребра, бедра и ноги, между которыми устроился в конце своего любовного путешествия, чтобы сделать Мон очень-очень приятно — я хотел показать, как сильно я смог ее полюбить. Она не была невинной, но что-то упорно мне подсказывало, что в ту ночь она впервые отдалась этому прекрасному чувству. Впрочем, как и я сам. Поцелуи кружили мне голову. Я впервые ощутил, каково это — целовать человека, которого действительно любишь. Это были глубокие, чувственные поцелуи, в которых я захлебывался с невероятным наслаждением. Наши языки непримиримо боролись друг с другом, наше дыхание сливалось воедино, а тихие стоны и всхлипы (мы боялись нарушить ночную тишину больницы) создавали прекрасную мелодию, которая отдавалась эхом в моей голове. Я был сверху и постоянно смотрел на Монику. Я старался запомнить ее такой — раскрепощенной, свободной, полной наслаждения и любви ко мне, которая была целиком и полностью взаимна. Я двигался плавно, страстно желая проникнуть в хрупкое тело как можно глубже, то ускорялся, то замедлялся, и нам обоим было очень хорошо… Ощущая, как ногти Моники впивались в мою напряженную спину, оставляя после себя красноватые полосы, я сдавленно шипел ей в губы и моментально получал поцелуй, полный ласки и нежности. Нет такого зверя, которого нельзя было бы приручить. Моника приручила меня, меняя всю мою сущность до неузнаваемости. Я слушал, как тихо постанывает моя исчезающая любовь, смотрел, как она извивается подо мной, видел в ее глазах неподдельное удовольствие и плакал про себя. Это была наша лучшая, первая и последняя ночь…

— Если бы я был Фаустом, то продал бы душу не за познание всех тайн мироздания, а за тебя, — сказал я Монике, прикасаясь своим лбом к ее. Наши мокрые от слез лица будто бы являлись отражением друг друга. — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, Тэхен, — прошептала Мон в мои губы, закрывая глаза от наивысшего наслаждения.

Через несколько дней она закрыла глаза навсегда.

========== Глава XIV ==========

Пятнадцать лет спустя.

США, Нью-Йорк.

***

Моника бежала по пустому, просторному коридору, быстро минуя многочисленные двери. Глазами она искала табличку «КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ». Ее ноги порой путались в слишком длинном платье, и юная красавица спотыкалась, недовольно морща личико. Ей срочно нужно было попасть к родителям, ведь конференция вот-вот начнется. Пышные волосы, собранные в аккуратную прическу в виде высокого пучка, небрежно выбивались прядями, падая на взмокший лоб. Я стоял в самом конце коридора и наблюдал за этим милейшим, любимым созданием. Она не замечала меня, так как ее глазки бегали по высоким дверям и золотистым табличкам, поэтому я мог со спокойной совестью следить за Моникой и улыбаться. Моя маленькая прелесть… Вот она остановилась, чтобы перевести дух, и наши глаза встретились.

— Папа! — закричала она и кинулась навстречу мне. Я опустился на одно колено и вытянул руки вперед, чтобы поймать свою принцессу. — Я была в туалете и так боялась опоздать!

— Не волнуйся, Моника, без тебя мы бы не начали, — я щелкнул по носу маленькую копию себя, поднял ее на руки и вместе с ней зашел в конференц-зал.

Народу собралось слишком много, чтобы я смог спокойно пройти к сцене. Момо уже ждала нас. Она выглядела великолепно: темно-зеленое платье идеально подчеркивало стройную фигуру моей жены, черные локоны обрамляли ее доброе лицо, а лучезарная улыбка дарила волшебное тепло не только мне, но и всем собравшимся. Завидев нас с Моникой, она засияла от счастья и поцеловала меня в щеку, когда я к ней подошел.

— А вот и мы, — я осторожно поставил дочь на ноги, после чего обнял Момо за талию. — Я так волнуюсь… Все кипит внутри.

— Не переживай, дорогой, ты самый лучший, — Момо ласково погладила меня по щеке, а после опустила взор на наше самое прекрасное творение. — Моника, мы же любим папу? Мы верим в него?

— Да! — гордо заявила моя малютка, заставив меня растрогаться.

С минуты на минуту должна была начаться конференция, посвященная обсуждению нового медицинского препарата, находящегося в стадии разработки. Я трудился со своей командой днями и ночами над лекарством, которое должно было победить одну из самых ужасных болезней современного мира, отбирающую надежды даже у отчаянных и стойких. Мы боролись с раковыми опухолями.

Решение стать врачом пришло ко мне пятнадцать лет назад по определенным и понятным многим моим знакомым причинам… Я захотел быть тем, кто поможет людям, кто подарит им потерянную веру в счастливое будущее, кто вселит в сердца надежду на победу и крепкое здоровье.

Каждый день я вспоминал те сны, которые приходили в мою голову по ночам, когда я жил в Ливерпуле. Тогда еще я не подозревал о том, что они пророчили мне реальное будущее, тогда еще я возмущался и не понимал, но теперь все встало на свои места. Тогда еще Моника Чандлер была жива…