–  Спасибо, Стефан.
–  девушка мило улыбнулась, и спрыгнула с подоконника, вплотную подойдя ко мне.
–  Старый козел ведь уже почти умер?

Я улыбнулся. Сестры, пожалуй, единственные... гм... существа на планете, чья фамильярность не царапала уши. В конце концов, они имели на это право. Да и черт подери, Асмодей просто умела подать фамильярность так, что она вызывала умиление, а не раздражение.

–  Ему осталось меньше месяца.
–  я прикрыл глаза. Сдавливающая воля Кинзо находила меня даже здесь. Силён, ублюдок старый. Дьявольски силён. Не то, чтобы это ему помогло, впрочем.
–  Но давай оставим этот разговор.

Я прикрыл глаза. Только здесь, в этом странном, несуществующем мире я чувствовал себя по настоящему живым, ведь по руке вместо обжигающего пламени тек прохладный туман, а на смену вызывающей тошноту мути болеутоляющих приходила ясность и четкость мыслей. Все таки чары госпожи по настоящему полноценно действовали только здесь. И...

Да хватит уже врать самому себе, Стефан. Здесь нет ни одного Уширомии кроме тебя, и всем плевать на твой статус. Даже Кинзо, уже почти подохший, и тот в его нынешнем состоянии не дотянется в зазеркалье. А это... Это свобода, которую нельзя сравнивать ни с чем.

–  Мы можем поговорить?
–  девушка смотрела странно смущённо.
–  Вернее, можно мне выговорится?

Хм. А вот это было действительно неожиданно. Асмодей... Всегда была одновременно открытой, и тяготившейся чем-то. Я никогда не влезал другим в душу, но раз уж она захотела выговорится... Я сел на кухонную стойку лицом к ней, постаравшись улыбнуться.

–  Конечно. Если тебе хочется о чем-то поговорить - я всегда буду рад составить тебе компанию.
–  особенно если это будет происходить в зазеркалье, а не в реальности. Очень сложно держать себя в руках, когда сам мир всеми силами выжимает и отрицает крупицы магии, медленно поджаривая неудачливого мага.

Девушка улыбнулась, широко открытыми глазами смотря на меня. Надежда, грусть и что-то ещё, не слишком заметное и легко интерпретируемое.

–  То есть ты выслушаешь?
–  её голос был настолько радостным, что моя, довольно искусственная улыбка превратилась в настоящую.

–  Да, Асмодей.
–  я закинул ногу на стойку, и оперся о стену. Голова почти задевала шкафчик, но это было удивительно уютным местом. Не в последнюю очередь потому, что с двух сторон была стена, и все зеркала находились в поле зрения.

Девушка вздохнула, и села напротив, в задумчивости покусывая губы и не отрывая взгляда от рук. Да ладно. Она нервничает?

–  Я... я рада служить госпоже Беатриче, но... я рада, но...
–  она покачала головой.
–  Мы заперты здесь. На этом острове, исхоженном уже во все стороны. Год за годом, десятилетие за десятилетием... Я схожу с ума, Стефан.

Её голос звучал пусто и горько. И если так подумать... Роккаджима. Микроскопический остров в западной части Японии, бывший совершенно заброшенным вплоть до последних пятидесяти лет, когда Кензо выкупил его. Что тут забыла госпожа? Как она могла погибнуть тут, в этой дыре, без возможности даже покинуть её?

Если так подумать, то Асмодей с сёстрами привела тут почти сорок лет, без возможности даже увидеть кого-то кроме Кензо, а он тот ещё мудак, при всём уважении, что я к нему питаю. И как она только ещё не свихнулась? Хотя понятно, как. Наши разумы это такая же собственность Беато, как и наши души. Потерять без её на то желания не выйдет.

–  Знаешь, Стефан, у всех столпов есть... Мечта.
–  голос девушки откровенно дрожал.
–  Мы созданы по образу демонов, и каждая из нас привязана к своему греху.
–  она покачала головой.
–  Кого-то это устраивает. Вельзи для кулинарии хватает и того, что есть на острове, Люци замкнулась в своей гордости, и не желает видеть людей, Бель довольна и такой жизнью, но... Для меня это сродни пытке.

Так, если подумать... Левиафан и Маммон воплощают зависть и жадность, и будут стремится к новым достижениям и новым завоеваниям, а остров убивает любые амбиции. Сатана - эмоциональный вампир, обожающий выводить людей из равновесия, с её жаждой внимания сидеть взаперти должно быть просто мукой. Асмодей же... Не знаю. Я никогда не задумывался над тем грехом, который госпожа положила в её основу.

–  Я...
–  'могу чем-то помочь?' Не строй из себя идиота, Стефан, она уже десятилетиями сидит взаперти. Что может быть нужно узнику?
–  Если захочешь поговорить, или тебе что-то будет нужно - обращайся без колебаний, Асмодей. Я сделаю все...
–  'что смогу'. Нет. Просто 'все'. Без уточнений.

Девушка посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Похоже, она даже не думала, что я предложу что-то подобное. Но это было правильным решением - она заслуживает хотя бы такой помощи. В конце концов, мы коллеги.

–  А... С-спасибо, Стефан.
–  девушка улыбнулась... И по стеклу прошла четкая трещина, врезаясь в уши отвратительной трелью. Дьявол!

–  Похоже, время на исходе.
–  такая же трещина появилась на всех зеркалах и окнах, разрастаясь с каждым мигом. Мир замещал то, что нарушало его законы. Асмодей успела только улыбнуться на прощание, когда трещины разрослись, и зазеркалье лопнуло: